Царь царей...
Шрифт:
— Берег! — донесся до них крик Михаила Степановича.
— Берег! берег! — повторили тысячи глухих голосов кругом.
Охотник остался в окне с концом веревки в руках; остальные, держась за нее, начали переправляться к Михаилу Степановичу.
На середине реки Иван Яковлевич вдруг пошатнулся.
— Дурно мне… — слабо проговорил он, выпуская из рук веревку.
Павел Андреевич успел подхватить его и, поддерживая за плечо, довел до берега.
— Не глядите на воду, смотрите вверх! — несколько раз повторял он во время переправы.
На твердой земле головокружение у старого ученого прошло почти тотчас же.
Последним переправился охотник.
— Теперь куда направимся, господа? — задал вопрос Михаил Степанович.
— Прежде всего оставим заметку для обратного пути! — возразил охотник. — Иначе можем не отыскать наш ход.
Набрать голышей, во множестве усеивавших отлогий берег, и сложить из них довольно высокую кучу было делом нескольких минут.
Михаил Степанович покопался в своей сумке и вытащил из нее магниевую ленту в виде туго свернутого колесика.
— Господа, пожалуйста станьте лицами в разные стороны, — сказал он, отрезав значительный кусок от ленты.
— Посмотрим, что представляет из себя пещера.
Он поднес свечку к магнию, и ослепительно яркий, синеватый свет наполнил вдруг воздух.
Наверху засияли миллиарды разноцветных звезд; вырисовался впереди и справа причудливый сталактитовый лес; левая, отдаленная стена сверкала тусклыми пятнами и отблесками и, казалось, быстро опускалась под землю.
Магний потух; мрак словно прыгнул из всех углов и разом обнял все; бриллианты и звезды потухли.
Изумленные зрелищем путешественники пришли в себя. Единогласно решили отправиться вверх по реке к заинтересовавшей всех странной стене.
— Несомненно, это водопад! — заявил палеонтолог. — Шум доносится с той стороны.
Идти берегом оказалось нелегким: ноги глубоко уходили в слой мелких камней.
Гул увеличивался; эхо превращало его в грохот и раскатами разносило кругом.
Михаил Степанович, шедший ближе всех к воде, несколько раз освещал ее фонарем и видел, что река начинает бурлить; местами, вероятно, на грядах камней, брызги и пена летели вверх. Грохот усилился до того, что путешественники должны были кричать, чтобы расслышать друг друга; свет фонарей, терявшийся кругом во тьме, вдруг яркими пятнами отразился впереди. Мелкая водяная пыль наполняла воздух.
— Стойте, господа! — крикнул Михаил Степанович, приготовляя новую ленту магния.
Словно электрический свет вспыхнул опять в пещере, и перед глазами путешественников засияли радуги; с отвесной стены саженей тридцати вышиной стремительно падала подземная река; внизу клокотали громадные бугры пены; целые облака брызг стояли над ней, сияя венцами из радуг и миллионов искр. Вверху тихо мерцали горные хрустали; справа вставала прекрасная сказка подземного мира — воздушная как мечта заросль сталактитов.
В стене, правее водопада, прохода дальше не было. Убедившись в этом, путешественники пополнили запас воды из реки и взяли вправо.
— Я не знаю ничего более поразительного! — несколько раз повторял Иван Яковлевич, озираясь чуть не на каждом шагу. — Не грежу ли я, господа?!
Путешественники несколько разошлись, и огоньки фонарей их, будто светляки, то появлялись, то исчезали между царственными колоннами.
Павел Андреевич, вооруженный фонарем Антона, следовавшего за своим барином, отклонился от установленного направления и, тщательно разглядывая все, попадавшееся на пути, медленно подвигался вперед. Скоро внимание его привлекла какая-то груда белых полос, возвышавшаяся у одной из колонн. Палеонтолог направился к ней, осветил ее, затем быстро поставил фонарь на каменный пол и с трудом поднял одну из полос. В руках у него оказалась огромная кость.
Павел Андреевич рассмотрел ее, затем вынул другую, третью, наконец схватил фонарь и поднес его ко всей груде и тут только увидал, что с вершины ее, доходившей ему до плеча, глядит глазными впадинами несоразмерно малых размеров череп, вооруженный рядами страшных зубов.
На громкий взволнованный зов палеонтолога сошлись все путешественники и окружили неведомые кости.
— Вот так ребрышки! — воскликнул охотник, разглядывая круто изогнутые громады футов семи длиной. — На закуску одному, пожалуй, хватило бы!
— Что это за зверь? — спросил Михаил Степанович.
— Несомненный стегозавр, но не в этом дело, — озабоченно ответил палеонтолог, приглядываясь к положению костей.
— Смотрите: еще груда! — Иван Яковлевич указал влево. Все перешли туда и остановились перед новой горой гигантских остатков, главным образом позвонков.
— Игуанодон, — заметил Павел Андреевич, мельком взглянув на него, и устремил глаза дальше, во тьму, где на черном фоне ее неясно выделялись между бледными колоннами ряды новых груд.
— Да здесь целый музей! — сказал, оглядываясь, Михаил Степанович. — Смотрите: везде кости! Неужто все эти животные приходили умирать сюда?
— Нет! — отозвался палеонтолог. — Главное не в том, как попали сюда эти редчайшие остатки, а в том, как они размещены: они сложены…
— Что?… — Иван Яковлевич разом пришел в сильнейшее возбуждение. — Да ведь в самом деле!…
— …рукой человека, — окончил свою фразу Павел Андреевич. — Это несомненно! Смотрите, как правильно лежат ряды костей: везде черепа сверху. Вот изумительный экземпляр трицератопса, — заявил он, подходя к следующей груде. — Я скажу странную фразу: мы с вами в музее, господа!
— Но кто же его устроил? Кто мог разыскать все эти кости? — заговорил Михаил Степанович. — Зачем было прятать их в пещеру, в глубину земли?!
Павел Андреевич пожал плечами.
— Я только устанавливаю факт, ответил он. — Предположения не моя специальность!
— Я отвечу за вас! — горячо заявил старый ученый. — Смотрите, как удивительно хорошо сохранились кости: стало быть, они не были долго в земле или на ее поверхности; и кто мог бы переносить эти громадные грузы на несколько верст в глубину земли? Местность дикая, людей нет кругом на сотни верст, наконец, если бы случайно и нашли они такую кость, то бросили бы ее или принесли продать людям же, но не стали бы прятать в грот!