Царь Дмитрий - самозванец
Шрифт:
Тело Самозванца зацепили веревками и повлекли к Вознесенскому монастырю. Инокиня Марфа, выйдя им навстречу, сказала твердо: «Этот, конечно, не мой сын!» — тем самым развеяв последние сомнения.
Между тем люди московские все решительнее приступали к подворьям поляков, ломали ворота, врывались в дома и, вымещая обиды долгие, убивали всех, встречавших их с оружием в руках. На стороне поляков были опыт и умение, тем не менее тысяча их полегла в неравной схватке. Убили попавших под горячую руку музыкантов Самозванца, растерзали аббата Помацкого, которого застали за исправлением обедни, разорили дома иезуитов. Наемников-немцев же не тронули как людей приказных. Желая прекратить кровопролитие и предотвратить перерастание
Лишь на Красной площади собралось тысяч до пяти народу. К ним обратился торжествующий Василий Шуйский. Объявил о гибели царя во время схватки во дворце, а также о том, что перед смертью Расстрига покаялся в своем самозванстве. В доказательство приволокли обезображенное тело, положили на помост у Лобного места, для вящего унижения напялили на голову машкару, приготовленную для несостоявшегося праздника дворцового, в прорезь для рта вставили дудку скоморошью. В ногах же положили другое тело, боярина Басманова, тоже донага раздетое. Жители московские забросали тела нечистотами, а потом разошлись по домам, ликуя и славя бояр.
Оставалась еще царица нововенчанная Марина. В ту ночь ночевала она в палатах царских и при приближении заговорщиков поспешила укрыться на своей половине. Заговорщики искали ее и рвались во внутренние покои, шляхтичи из свиты Марины препятствовали им, последним, на пороге ее спальни, пал пан Осмольский. Рассказывают, что заносчивая царица спряталась под юбками пани Казановской и хоронилась там до прибытия князя Дмитрия Шуйского, остановившего насилие.
Марине объявили о смерти ее царственного супруга и о его самозванстве и заставили выдать все богатые подарки Самозванца, незаконно ею полученные. Марина же, пребывая в помутнении рассудка от потери короны, имущества и мужа, молила лишь вернуть ей любимого арапчонка, бывшего игрушкой в руках поймавших его стрельцов. Просьбу уважили, после чего бояре, наказав Марине никого не принимать и писем не писать, покинули дворец уже бывшей царицы, выставив у дверей крепкую стражу. Тоже произошло и в доме воеводы Юрия Мнишека. А еще бояре свели с престола патриаршего Игнатия, еретика и ставленника Самозванца.
Изнемогши от напряжения великого, люди весь вечер, ночь и день следующий провели в домах своих, не думая ни о празднествах, ни о молитвах, так что даже все храмы были закрыты. Лишь Дума боярская, в которой первенствовал Иван Никитич Романов, да синклит священный, предводительствуемый митрополитом ростовским и ярославским Филаретом, заседали беспрерывно, стремясь не допустить губительного для державы безвластия. Постановили созвать Священный Собор для избрания патриарха, который будет руководить страной в междуцарствие, до прибытия представителей земель Русских на Собор Земский, коий и изберет царя. Решение это постановили объявить народу московскому на следующий день, мая 19-го, на празднике святого великого князя Димитрия Донского.
Но не так мыслил князь Василий Шуйский вместе с ближними своими, не для того они долгие месяцы ковали заговор, чтобы отдать плоды победы в руки бояр. В день назначенный на Красную площадь явились клевреты Шуйских, преимущественно купеческого звания, числом около трех-четырех сотен, и когда бояре, вышедшие вместе со святителями, всем двором царским и дьяками, объявили о своем решении, принялись кричать громко: «Царь важнее патриарха! Да здравствует царь Василий Иванович!» За ними слаженно заголосили ближние Шуйским бояре и князья, и даже некоторые святые отцы. Так князь Василий Шуйский был провозглашен великим князем и царем Всея Руси.
Первым делом Василий Шуйский расправился с противником своим, приказал сжечь тело Самозванца, зарядить пеплом пушку и выстрелить в сторону Польши, откуда тот пришел на Русскую Землю. Через неделю, мая 27-го, к новоизбранному царю пригласили послов польских и в их лице обвинили короля Сигизмунда в нарушении мирного договора между нашими державами, подтвержденного крестным целованием, в помощи безвестному бродяге деньгами и войском, в бесчинствах в землях Русских и в Москве, в умысле на убийство всех бояр русских, в покушении на истинную православную Церковь, в желании разорить все святые обители, выгнав оттуда иноков и женив их на инокинях. Послы пробовали поначалу возмущаться, потом оправдываться, под конец даже напоминали о неких тайных договоренностях и своей помощи в день переворота, тут Василий Шуйский их резко прервал, приказал препроводить на выделенное им подворье и посадить под крепкий арест. Не довольствуясь этим оскорблением, нанесенным королю Сигизмунду, Шуйский повелел задержать в заложниках до окончания переговоров с королем польским всех знатных панов, которых разослали по разным городам русским. Простых же шляхтичей, запертых на своих дворах с самого дня переворота, Шуйский приказал, лишив всего имущества, под конвоем доставить до границы.
—ЦчЬКй?
Василий Шуйский с Думой боярской постановили также выслать бывшую царицу Марину вместе с отцом и всем ее двором в Ярославль. О вдовьем уделе даже не говорили, один лишь воевода Мнишек продолжал обходиться с Мариной как с законной государыней, воздавая ей в дороге и в ссылке подобающие почести. Марина же являла обычное свое высокомерие, скорбя лишь о потере венца царского.
Ближние Самозванца были подвергнуты опале, но никто не был казнен смертию или заключен в темницу. У Михаила Нагого отобрали титул Великого Конюшего, князя Рубца-Мо-сальского отправили воеводою в Корелу, дьяка Афанасия Власьева — наместником в Уфу, Михайлу Салтыкова — в Иван-город, а князя Григория Шаховского — в Путивль.
Другие соучастники Самозванца бежали из Москвы, главные из них Михаил Молчанов и печатник Богдан Сутупов, захвативший с собой печать государственную. Иные же остались в Москве, распространяли слухи о чудесном спасении Самозванца, не прошло и недели, как слухи были подкреплены подметными письмами, которые по ночам приколачивали к воротам боярских домов. Письма были составлены от имени Самозванца. Возбужденный письмами и тайными лазутчиками народ уже на восьмой день после переворота приступил к Кремлю и стал громко требовать у бояр ответа, почему убит государь. Еще через неделю появились новые подметные письма с якобы указом Самозванца, в котором тот отдавал дворы изменников-бояр своим верным москвичам. Бунт удалось потушить только подоспевшим стрельцам.
Июня 1-го состоялось венчание на царство. Шуйский так спешил, что не дождался ни Собора Земского, ни избрания патриарха, поэтому венец царский возложил на него митрополит новагородский Василий, это породило споры долгие о законности венчания. Другим отклонением от древнего чина венчания была присяга, принесенная Шуйским в храме Успения. Клялся он не казнить смертию никого без суда боярского, истинного и законного; преступников не лишать имения, но оставлять его в наследие женам и детям невинным; в изветах требовать прямых явных улик с очей на очи и наказывать кле-
ветников тем же, чему они подвергали винимых ими несправедливо, и многое другое, и в том крест целовал.
После венчания Василий Шуйский отправил своего посла в Польшу с извещением о последних московских событиях и своем воцарении, а также для переговоров о судьбе всех польских заложников. Князь Волконский ехал от Москвы до Кракова четыре месяца, в каждом местечке и городке путь посольскому поезду преграждали толпы разъяренных людей, послов бесчестили и ругали, а потом принимались забрасывать грязью, отбросами и всякими нечистотами.