Царь Дмитрий - самозванец
Шрифт:
Опять же по совету боярина Никиты Романовича Захарьина-Юрьева царь Федор одним из первых своих указов сместил со своих постов наиболее корыстолюбивых наместников, воевод, судей и чиновников. Посадили новых людей, тем же указом запретили им брать подношения и допускать всякую неправду, судить приказали по закону, невзирая на лица. Чтобы это лучше исполнялось, восстановили всякие наказания, вплоть до смертной казни, с другой стороны, увеличили земельные поместья чиновников и удвоили им жалованье, чтобы они могли пристойно жить без лихоимства.
На фоне этой многотрудной деятельности, благой и милосердной, странно смотрелись действия Бориса Годунова. Именно он настоял на розыске тщательном зачинщиков недавнего бунта и строгом наказании всех виновных. Тогда и выяснилось, что зачинщиками тайными были Шуйские. Догадался Годунов, что метили они не только в Бельского, но и в него, желая убрать из Думы боярской худородных любимцев царя Иоанна. Не имея еще сил совладать с могущественным семейством, Борис Годунов был вынужден уступить заступничеству боярина Захарьина-Юрьева, князя Мстиславского и митрополита Дионисия и простить Шуйских. Но когда опекуны царские, включая князя Ивана Петровича Шуйского, появились перед толпой, собравшейся у дворца царского, и объявили о достигнутом мире, из толпы вырвался крик: «Помирился ты, Иван Петрович, нашими головами!» Действительно, Борис Годунов повелел тайно схватить братьев Ляпуновых, братьев Кикиных и других главных возмутителей черни в недавнем бунте, числом более пятидесяти, и, не имея пока власти казнить их смертию, приказал заковать их в железы и сослать в дальние города.
Из прочего: основали город Архангельск на берегу Двины близ впадения ее в море Студеное, город, быстро поднявшийся благодаря торговле с Англией, в краях же бунташных мордвы и черемис поставили города Царев-на-Кокшаге, Уржум и Санчурск.
[1585 г.]
Еще сохранялось показное единомыслие между опекунами царскими, еще Годунов занимал полагающееся ему скромное четвертое место на заседаниях Думы боярской и на церемониях торжественных, но все яснее становились честолюбивые устремления шурина царского, все с большей тревогой смотрели бояре на то, как по наущению Бориса дарует царь Федор шапки боярские людям худородным, трем двоюродным братьям Годунова, а также родственникам его близким, Сабуровым да Вельяминовым, отодвигая в сторону древних князей удельных. Было и другое дело, когда Борис Годунов добился устранения двух главных казначеев, Петра и Владимира Головиных, назначенных на эти места Думой боярской, чтобы посадить вместо них своих людей. Для этого Борис Годунов бил на Думе боярской челом государю о проверке казны, а потом повернул розыск так, что открылось большое воровство. Боярам пришлось приговорить Петра Головина к смерти, а всех прочих Головиных, в делах скаредных уличенных, подвергнуть опале. Тут не стерпел родственник головинский князь Иван Мстиславский, старший опекун и глава Думы боярской. В разговоре за столом в кругу тесном обронил он, что надобно убрать Годунова. Слова эти неосторожные дошли до Бориса, а уж тот преподнес их царю Федору так, что Мстиславский на его жизнь умышляет. Опечалился царь Федор, и вскоре по приказу его князь Иван Мстиславский, сдав дела опекунские, отправился в богомолье долгое через Троице -Сергиеву Лавру на Соловки, а оттуда назад, на Бел озеро, где в Свято-Кирилловом монастыре постригся тихо в монахи под именем старца Ионы и вскоре почил в Бозе.
На место Ивана Мстиславского заступил Никита Романо-
вич Захарьин-Юрьев, единственный, кто еще мог сдерживать честолюбие Бориса. И вскоре случились события, когда от боярина Никиты Романовича потребовалась вся его твердость и решительность в защите престола. Началось же все с тяжкой болезни царя Федора, говорили даже, что дни его сочтены. В один из дней несколько десятков детей боярских и оружных холопов попытались ворваться в царский дворец, но были отбиты стражей стрелецкой, которая, как по заказу, именно в этот день была усилена и предупреждена. Бунтовщики оттеснены за пределы Кремля, где их ждала внушительная помощь из дворян, купеческих сынов и прочей черни московской. Стрельцы едва успели закрыть ворота. На следующий день была предпринята попытка штурма Кремля, всадники носились вдоль стен и осыпали стрелами стрельцов, стоявших на стенах, выстрелами из огромной пушки пытались разбить Фроловские ворота, но обитый железными полосами дуб вышел победителем в споре с каменными ядрами И лишь подоспевший полк стрельцов под командой доблестного Федора Никитича, сына боярина Никиты Романовича, сумел рассеять толпы нападавших.
Розыск предпринятый не дал никаких результатов, лишь слухи глухие, что организовали бунт Шуйские и метили они в Бориса Годунова. Были и другие слухи, что в дни болезни царской Борис Годунов отправил гонца к императору германскому, сватая царицу Арину — при живом муже! — за его сына и обещая возвести того на престол Русский. Тем не менее царь Федор, воспряв с одра болезни тяжкой, осыпал Годунова милостями за подавление бунта.
А тем временем боярин Никита Романович продолжал не покладая рук трудиться на благо Земли Русской. Вновь, как и в году предыдущем, смирил он бескровно бунт в недавно покоренной земле Сибирской и озаботился освоением просторов новых, щедро жертвуя на строительство храмов и на возведение крепостей. Отныне отряды стрельцов и казаков шли в Сибирь не для битв и взимания дани, а только для сопровождения священников, землепашцев и строителей. Затраты вернулись сторицей, уже на второй год Федорова правления бывшее Си-
13 - 4370 Эрлих
385
пшик эрлих
бирское ханство доставило в казну царскую двести тысяч соболей, десять тысяч лисиц черных, полмиллиона белок, не считая бобров и горностаев.
Из прочего: заложили новую крепость в Астрахани для отражения нападок крымчаков и диких ногаев.
[1586 г.]
Между тем Борис Годунов и Шуйские, не мысля о державе, продолжали схватку у подножия трона. К сожалению, боярин Никита Романович Захарьин-Юрьев уже не мог приструнить честолюбцев, после последнего бунта он тяжко заболел и был вынужден отойти от дел. Чувствуя приближение смертного часа, он призвал к себе Бориса Годунова и в присутствии митрополита Дионисия поручил семейство свое милости и попечению Годунова. Тот был вынужден поклясться, что будет держать Федора Никитича и других сыновей Никиты Романовича за детей своих и никому их в обиду не давать. Федор Никитич во все годы последующие свято чтил Годунова как отца названого, как же тот исполнил клятву крестоцеловальную, мы еще увидим.
Не преуспев в открытом бунте, Шуйские решили развести царя с царицей, видя в этом единственный способ устранения Годунова. Поводом к разводу служило бесплодие царицы Арины, которая все никак не могла принести наследника державе. Интригу на время притушило известие о беременности царицы. Годунова раздирали противоречивые чувства — горячая любовь к сестре, собственные честолюбивые устремления, которым могло помешать рождение наследника, страх перед угрозами Шуйских. Как бы то ни было, он отправил гонца, вездесущего Джерома Гррсея, к английской королеве Елизавете с просьбой прислать искусных женских докторов. Немало этому решению поспособствовало и то, что сам Годунов впервые готовился стать отцом после пятнадцати лет бесплодного брака. Едва открылось весеннее плаванье, как английский корабль доставил повивальную бабку и доктора. Но Шуйские, явив свои истинные цели и притворство в заботе о продолжении царского рода, сумели задержать медиков английской ко-
ролевы в Вологде, устроив по сему поводу отдельное разбирательство в Думе боярской.
Тем не менее в срок положенный царица Арина родила девочку, которая, однако, сразу умерла. У Бориса Годунова в те же дни родилась здоровая дочь, нареченная Ксенией.
Смерть царственного младенца возродила интригу Шуйских. Уже и митрополит Дионисий был на их стороне, оправдывая свое прозвание Мудрого Грамматика, он выискивал в летописях случаи похожие, оправдывающие затею богопротивную. Уже называлось и имя будущей царицы — дочери князя Ивана Мстиславского. Наконец, Шуйские, поддерживаемые многими другими боярами, обеспокоенными всевластием Годунова, ударили челом царю, прося того развестись с женой для блага державы. Но Федор оказался тверд в простоте своей и в любви к жене и отвел все наветы. А Борис Годунов, воспользовавшись случаем, представил доказательства ложные измены Шуйских и их связей с королем польским и гетманом литовским. Указал Годунов и на скаредные дела Шуйских, воспользовавшись тем же приемом, что и при удалении князя Мстиславского. Оказалось, что князь Иван Петрович Шуйский, едва стал опекуном царским, взял себе в кормление Псков вместе с посадами и с испокон веку шедшими в казну царскую сборами таможенными. Не удовольствовавшись этим, он отписал на себя город Кинешму с обширной волостью, сыну своему князю Дмитрию Ивановичу пожаловал город Гороховец со всеми доходами, князь же Василий Иванович Шуйский подмял под себя большую часть меховой торговли, за что и удостоился в народе прозвания Шубника. Царь Федор, осерчав, немедленно сослал князя Ивана Петровича Шуйского на Белозеро, князя Андрея Ивановича Шуйского в Каргополь, иных же Шуйских в Кинешму, Астрахань, Нижний Новгород и другие города. Митрополита Дионисия, державшего сторону Шуйских, свели с престола и заточили в монастырь отдаленный, то же и Крутицкого архиепископа Варлаама, смело возвысившего голос против самовластия Годунова. А йесчастную княжну Мстиславскую силой постригли в монахини. Прошло немного времени, и героя псковского князя
Ивана Петровича Шуйского по приказу Годунова удавили в яме смрадной, то же и многих других.
Отныне Борис Годунов один стоял у трона царского. Новый митрополит Иов, ставленник Борисов, был во всем послушен его воле.
Над Землей же Русской собирались тучи. Король польский Баторий, ободренный схваткой бояр у престола Русского, стремился к новой войне, сдерживаемый лишь отказом сейма в деньгах и людях. Но вот папа римский, полагаясь на обещания Батория распространить веру латинскую до самой Москвы, дал ему двадцать пять тысяч золотых, и король стал собирать рать для похода. То же и шведы, которые стали требовать от нас земель до самого Пскова, мы же потребовали вернуть воровски занятые города наши — Ивангород, Яму, Копорье и Карелу. Дело неудержимо катилось к войне. Вдруг все разрешилось, Баторий в одночасье скончался от старой раны, а шведский наместник в Эстляндии, заносчивый Делагарди в реке Нарове утонул.
Из прочего: заложили в Москве, вокруг Кремля и Китай-города, Белый, или Царев, город, окружив его каменной стеною белою, да основали на берегу реки Урал город с тем же именем — Уральск, на Волге город Самару, на южных рубежах — город Воронеж и крепость Дивны, в краю диких башкир — город Уфу рядом с бывшей крепостью, в устье Иртыша — Обский городок, а также Тюменский острог.
[1587 г.]
После лет бурных и губительных вдруг снизошли на Землю Русскую покой и благоденствие. Все в державе нашей стало само собой успокаиваться, дикие бунтовщики покорно склонили головы, крестьяне, отбросив дреколье, взялись за орала, ратники, наоборот, отбросив мысли мятежные, взялись за мечи и встали на страже на рубежах наших, земля принялась родить с невиданной силой, откликаясь на солнце ласковое и питаясь дождями урочными, смерды и скот домашний размножались двойнями, а свиньи так десятками, птиЦе же счет потеряли.