Царь горы
Шрифт:
– А ведь это единственный регулировщик на весь Кабул!
– Неужели единственный?
– Так точно! Его в программе «Время» показывают чаще, чем нашего командарма!
В районе Дар-Уль-Аман над городом возвышался дворец «Тадж-бек». Некогда служивший резиденцией Амина, он сильно пострадал при штурме в 1979 году, но пару лет назад был отремонтирован, передан под армейский штаб и теперь поражал взоры обилием разноцветного мрамора и лепнины, расписными узорами высоких потолков.
Впрочем, долго любоваться интерьерами Борисову не пришлось. Прибывших офицеров рассадили в большом зале. За столом президиума, совсем
Чупров, на усталом лице которого застыло выражение недовольства, долго и нудно говорил о напряжённой политической обстановке, о том, что все силы мирового империализма во главе с США ополчились против молодой Демократической Республики Афганистан, что народная власть на территории, где дислоцируются части и соединения 40-й армии, носит по-прежнему очаговый характер, что лидеры мятежников Гульбеддин Хекматияр, Ахмад-шах Масуд и мулла Фарух активизировали свою деятельность, что повсеместно продолжается насильственная мобилизация мирных жителей в бандформирования, участились случаи засад и обстрелов войсковых колонн, факты мести тем, кто служит народной власти, и вдобавок ко всему увеличилось число караванов с территории Пакистана и Ирана, поставляющих самое современное оружие моджахедам и пополнение для их отрядов…
– Всё это, товарищи политработники, налагает на нас с вами повышенную ответственность, – вещал генерал Чупров. – Каждый из вас должен помнить о необходимости наращивать усилия по боевому слаживанию, расширять пропагандистскую работу по выполнению решений XXVI съезда партии, ужесточать спрос с коммунистов-военнослужащих, мобилизуя их на достойное выполнение воинского интернационального долга.
Борисов, сидя в предпоследнем ряду, слушал генерала вполуха, хотя автоматически и делал пометки в своём блокноте: всё, что в Союзе принималось за чистую монету, здесь, в Афгане, казалось далеко не таким однозначным.
«Лучше бы снабжали всем необходимым! Одни словеса… А тетрадей для политзанятий нет, материалов для наглядной агитации нет! Столы и табуретки делаем сами, кто во что горазд…» – про себя комментировал он речь высокого начальника.
Генерал Чупров закончил доклад и предоставил слово представителю Главного политического управления Советской армии и ВМФ.
Полковник Истратов начал неожиданно:
– А теперь, товарищи офицеры, поговорим о гигиене. Да-да, о самом элементарном – о мытье рук. Грязные руки привели к тому, что в прошлом году в вашей армии, – тут полковник выразительно глянул на начпо, – только вирусным гепатитом переболело пятнадцать тысяч человек. Это же полторы полнокровные дивизии! Число заболевших тифом и дизентерией тоже сопоставимо с этой цифрой. Ну, ладно, я понимаю: жара, немытые фрукты, понос… Но вчера я побывал в Кундузе, так вот, у пятидесяти процентов солдат срочной службы – педикулёз! Проще говоря – вши! Кто здесь из Кундуза? Прошу встать…
В зале поднялись подполковник и два майора.
Истратов окинул их гневным взглядом:
– Дожили, товарищи офицеры! Вши едят ваших солдат! Вы сами-то руки моете? В бане когда последний раз были? Вы хоть раз заглядывали в палатку, которую отвели для инфицированных больных? Полагаю, что нет! А я вот удосужился! Там на шестьдесят койко-мест одна печь и полная антисанитария. Больные лежат на голых матрасах… Дежурного врача не наблюдается… Бачок с кипячёной питьевой водой отсутствует! Скажите, что вы лично, офицеры-политработники, сделали для того, чтобы предотвратить подобное безобразие?
Истратов, невзирая на воинский этикет, так горячо распекал старших офицеров, что Борисов и себя почувствовал виноватым. Ведь и в его батальоне тоже всего одна баня-самострой, и она не отличается идеальной санитарией: «Надо будет уговорить комбата и сделать ещё одну… И медсанчасть проверить».
Наконец экзекуция «кундузцев» закончилась. После публичной взбучки в зале установилась звенящая тишина. Все напряжённо ждали, кто будет следующим. Но Истратов с чувством выполненного долга сослался на неотложные дела и удалился, а следом за ним ушёл и начпо.
Полковник Беглов с явным облегчением объявил:
– Сейчас, товарищи офицеры, перед вами с сообщением выступит постоянный корреспондент газеты «Красная Звезда» по Туркестанскому военному округу капитан Царедворцев. Прошу вас, товарищ капитан…
Из первого ряда поднялся и, одёрнув новенький китель, прошёл к трибуне Николай Царедворцев.
Со школьным другом Борисов не виделся года четыре, если не пять: служили далеко друг от друга, и время отпусков не совпадало. Да и отдыхать Царедворцев уезжал к морю, а не в задымлённый Челябинск…
Николай почти не изменился со времени их последней встречи: всё та же «гагаринская» улыбка, комсомольский задор в глазах и речах, разве что в талии чуть раздался – от кабинетного сиденья.
Борисов о служебной карьере друга был наслышан.
Царедворцев после училища, по протекции тестя-генерала, остался служить во Львове. В редакции окружной газеты «Слава Родины» его сразу назначили на майорскую должность – начальником отдела комсомольской работы.
Но каким образом Коля при таком высоком покровительстве очутился в богом забытом Туркестанском военном округе, теперь ещё и «прифронтовом», Борисов не ведал ни сном ни духом.
В перерыве, объявленном после доклада Царедворцева о деятельности средств массовой информации по освещению ратного труда ограниченного контингента советских войск в Афганистане, Борисов протиснулся к нему через толпу выходящих из зала.
Царедворцев обрадовался встрече. Они обнялись, отошли в сторону, пропуская участников сборов, спешащих на обед.
– Как ты, Бор? Давно здесь? Похудел…
Борисов от жары, нервотрёпки и не самого лучшего рациона в самом деле сбросил килограммов десять и на офицерском ремне вынужден был проколоть новые дырки, но перед другом принял вид лихой и придурковатый:
– Полгода уже на диете! Вхожу в спортивную форму… – засмеялся он. – Служу в Баграме, замполитом батальона. А тебя, Коля, какая нелёгкая занесла из Прикарпатского – в Туркестанский?
– Не поверишь, тестюшка удружил… – поделился Царедворцев. – Всё мою карьеру строит. Говорит, чтобы продвигаться наверх, нужен боевой опыт… Вот и выхлопотал мне через своих друзей в ГлавПУре перевод в Ташкент. Правда, на подполковничью должность, но с обязательным условием – побывать южнее Кушки и отличиться…