Царь нигилистов 2
Шрифт:
— Если не будешь исполнять «Трубача» на дипломатических приемах.
— Только с твоего разрешения.
— Как тебе удалось?
— Просто все взял на себя и извинился за всех.
Никса посмотрел с уважением.
— Никакого героизма в этом нет, — заметил Саша, — меня же не высекут.
— Может быть продолжение у пап'a. Я ему рассказал про туберкулез, но он не поверил.
— Кто бы сомневался! Я поэтому и хотел идти с доказательствами.
— Я все испортил?
— Надеюсь, что нет. Может быть
Гогель уехал в Фермерский дворец раньше, чтобы проинспектировать их комнаты перед возвращением, и они остались с Зиновьевым.
Только успели проститься с Григорием Федоровичем, как на пороге возник Мамонтов.
Взял под козырек.
— Могу я просить Ваше Высочество о разговоре наедине?
Саша вопросительно посмотрел на Зиновьева.
Тот кивнул и отошел курить.
А они с Мамонтовым вернулись в палатку.
— Садитесь, господин Мамонтов, — предложил Саша.
И указал на стул.
Сел напротив.
— Я не знаю, как вас благодарить… — начал кадет. — Лихонин был в бешенстве.
— Из-за какого-то вина? — спросил Саша. — Что вы ему наговорили?
— Просто отказался отвечать на вопросы.
— Я так и подумал. Хорошо, что имя цесаревича не прозвучало. Так что вас тоже есть, за что благодарить.
— Я должен просить у вас прощения.
— Боже мой! За что?
Мамонтов покраснел, достал кошелек и отсчитал полтора рубля.
— Я вам должен.
Саша рассмеялся.
— Никогда бы не подумал, что можно устроить отличную пирушку за три с полтиной.
Честно говоря, деньги были очень кстати. К оставшимся 90 копейкам.
— Я прощен? — спросил Мамонтов.
— Конечно! Всегда радостно убеждаться в том, что совесть действительно существует. Но на будущее… Есть один хрестоматийный способ борьбы с воровством: надо повесить парочку друзей. Так что больше так не делайте, а то нам с Никсой будет прямо очень горько вас туда отправлять.
— Вы нашли еще один способ, Ваше Высочество.
— Он не универсальный, — улыбнулся Саша. — Предполагает наличие совести.
Они встали, и Саша обнял Мамонтова на прощание.
Вещи были собраны, и Саша с Никсой и Зиновьевым сели в ландо.
— Как у вас впечатление о кадетском лагере, Александр Александрович? — спросил Зиновьев.
— Вся эта военная романтика — очень привязчивая штука, увлекает. Даже не знал, что я подвержен.
— Я передам государю, — пообещал Зиновьев, — его это порадует.
Только это передаст? Значит, Лихонин промолчал. А зачем ему трепаться? «Государь, ваш ненаглядный сынуля устроил пьянку в моем лагере»? Расположение царя этим не приобретешь, а дружбу Великого князя потеряешь.
— Николай Васильевич, а у нас соревнования по стрельбе есть? — спросил Саша.
— Конечно, с февраля 56-го. Из капсюльной винтовки. Победителю — именное оружие.
— Саш, у тебя нет шансов, — усмехнулся Никса.
— Это сейчас нет шансов, — возразил Саша. — А ты знаешь правило 10 тысяч часов?
— Нет.
— Очень просто. Чтобы достичь в чем-то совершенства, надо заниматься этим 10 тысяч часов, это по три часа в день в течение 10 лет. Ну, и иметь каплю таланта, не без этого.
— Боюсь, не получится, — заметил Зиновьев. — Вам же еще учиться: математика, русский язык, французский, немецкий, английский, физика, история, география.
— Вы меня убиваете, — сказал Саша. — Ну, хотя бы раз в неделю для удовольствия.
— Раз в неделю может быть.
— А по короткостволу есть состязания?
— По чему?
— По стрельбе из пистолета.
— Бывают, — сказал Зиновьев.
— А пострелять из него можно? — спросил Саша.
— Устроим.
— А купить?
— Дуэльные? — усмехнулся Никса.
— Они по отдельности не продаются? А то с кем мне стреляться? Любому — смертная казнь. Разве что с Никсой. Но тогда на виселицу пойду я.
— Шуточки у тебя иногда! — заметил Никса.
— Не беспокойся: буду стрелять в воздух.
— Продаются по отдельности, — вздохнул Зиновьев. — Офицерские.
— Дульнозарядные?
— Да. Тульского и Ижевского заводов.
— Нарезные хоть?
— Армейские нет. Пока.
— У меня есть дедушкин Кольт, — сказал Никса. — Ему сам Сэмюэл Кольт подарил, когда был в России.
— Дашь пострелять?
— Конечно.
— А чего не закупили Кольты? — поинтересовался Саша.
— Закупили, — сказал Зиновьев. — Несколько сотен штук.
— На всю русскую армию? — спросил Саша.
— При Николае Павловиче ими награждали на стрелковых соревнованиях, — сказал гувернер.
— На большее денег не хватило? — спросил Саша.
— Да, — сказал Николай Васильевич, — но сейчас есть и получше. У французов неплохой пистолет. Лефоше. Может быть, его примут.
— А на Дворец-коттедж хватило, — заметил Саша. — И на Фермерский хватило. А армия воюет дульнозарядным гладкоствольным дерьмом.
— Александр Александрович! — повысил голос Зиновьев. — Выбирайте выражения.
— Да, конечно, — сказал Саша. — Извините. Дульнозарядным гладкоствольным металлоломом. Просто зла не хватает.
— Вы живете в этом Фермерском дворце, — сказал Зиновьев.
— Я могу и в палатке. Проверено.
— Если вы интересуетесь оружием, у дяди Григория Федоровича Ивана Гогеля есть «Наставление об огнестрельном оружии», — сказал Николай Васильевич. — Стоит почитать.
— А оно еще актуально? — спросил Саша.