Царь Успения
Шрифт:
А чудес хватало. Например, зачастую в главные телохранители новоиспечённого (самым не понятным образом) магната или туза-мультимиллионера шёл бывший зек-рецидивист, а то и мокрушник от… беспредела, с подмоченной, но тщательно отредактированной биографией. Ответственным и даже самым главным гоблином в любом частном охранном предприятии (ЧОПе), вполне, мог быть шизофреник, объявившим себя сенсеем-мастером рукопашного боя; в прошлом, авторитетный мент, явно погоревший на службе: и даже просто очень «хороший знакомый одного очень хорошего знакомого»…
Смышлёный по природе своей Игорь Васильевич Жуканов с малых лет понимал, что особо нос не следует ни куда совать. Но, при возможности, надо рисковать,
Игорёша, чего греха таить, не особо церемонился не только с подозреваемыми, но и со свидетелями и, вообще, как выражаются иные снобы и плебеи, с представителями простого народа. Для тех, кто плотно сел у кормушки, все, кто не обладает солидными средствами, «нарисованной» мафиками и политизированными богемниками славой и большими полномочиями, есть «простой человек», проще говоря, быдло. Жуканов мог запросто не только оскорбить человека, с которого, кроме клока волос нечего поиметь, но и взять его, что называется, в работу. Запросто и с большим удовольствием. Проще говоря, он мог избить во время допроса самого беззащитного и, чаще всего, невиновного. Разумеется, держал плотную связь с определённой категорией оперов-сыскников из служб МВД, с теми, кто мыслил и действовал примерно так же, как и он.
Наш народ, задавленный нуждой, но свято не верящий в своё жалкое состояние, можно бить и морально, и физически. Почти сто процентов, что какой-нибудь работяга или мелкий инженеришка-клерк с пристрастием допрошенный и получивший увечья, никуда не пойдёт жаловаться. Да и кому? Ведь ему навешают такое, что и рад не будет. На головы наших людей, особенно тех, кто опьянел от запаха условной и дозированной демократии, хоть бомбы сбрасывай. Они будут терпеть невзгоды, запланированные акции, лихолетья и кризисы, и считать, что так оно и… положено, то есть так и должно быть. И крылья обретёт успокоение в душе почти каждого, кто даже не знает в рыла тех, кто его обирает, что «энти бонбы не атомные».
С такими замечательными людьми можно строить любое общество: от «христианско-ангельского» до каннибальской монархии; выбирать в депутаты и так далее лесных медведей после их долгой зимней спячки. Проголосуют! Всё едино. Всё хорошо.
А он, Игорь Васильевич Жуканов, единственный и очень поздний сын видных руководящих «работников» былых времён (упокой Господь их смятенные души в иных мирах), почти не кушал в раннем детстве манную кашу. Он практически не знал, что это такое… Существовали ведь и другие продукты питания. Он только сейчас, в зрелом возрасте, понял, что минтай – это рыба и совсем не персонаж из русских народных сказок, а реальный и основной продукт большинства трудящихся, ходивших на демонстрации под красным флагом, а теперь поклоняющиеся… трёхцветному. Тут бы народ сказал: хрен редьки не слаще.
Одним словом, престарелые родители, отдав богу душу, оставили своему отпрыску солидную четырёхкомнатную квартиру, почти новую «Вольво», загородный четырёхэтажный домик, большое количество драгоценных «безделушек», несколько картин известных художников (которые во время своего вечного творческого поиска перебивались с хлеба на воду, да и на водку) и определённую сумму денег… в матрасе, в американских долларах.
Даже самые революционные события наших дней никак не повлияли на его судьбу. Уже старые, но ещё активные его папа с мамой своевременно, что называется, надели на себя перекрашенные овечьи шкуры, и купили три солидных магазина. Но… старость не дала им развернуться. Умерли, почти одновременно, так и не поняв, что на грешной земле ничего им не принадлежит, даже их изрядно поношенные тела. Игорёша успел выгодно продать данные торговые точки и вложить капитал в одно из столичных книжных издательств, не умело, но с «большим прикупом» воспевающих тяжёлый и очень и очень нужный труд многочисленной оравы сыщиков всяких и разных подразделений МВД.
Секреты тибетской кухни, исповеди бывших людей из Кремля, околосексуальные романы, астрологические прогнозы до 3000 года… Всё это тоже приносило ощутимый доход, ибо он фактически был владельцем фабрики «новых русских сказок», написанных случайными прохожими то ли не на существующих сленгах, то ли в пьяном бреду многочисленными сторожами детских садов и путанами-теоретиками. Всё это Жуканову было без разницы. Пусть издают хоть записки пуделя Артемона, лишь бы качали деньгу с отечественных зомбиков.
Получилось так, что подавляющее большинство тихушников, затаившихся джинов из недопитых совдеповских бутылок с водкой, вырвались наружу и на свои картонные лица напялили ещё и картонные маски. А доверчивый «простой народ» принял всю мерзкую возню за… чистую монету, вернее, за демократию. Вот таким, примерно, и стал Игорёк – доверчивым частично, и в… «картонной» маске. Ведь яблоко от яблони… впрочем, это всем известно.
Большие грехи и маленькие Игорю Васильевичу Жуканову, как всегда, прощались. Слишком ещё силён и поныне авторитет бывших царедворцев. Оттого их отпрыскам,– мальчикам и девочкам,– живётся как-то чуть-чуть поуютней, чем таким же детям, но из… «простого народа». Многие из районной прокуратуры больше, чем догадывались, что интеллигентный (пусть непутёвый) с виду и даже очень симпатичный и обаятельный следователь Жуканов занимается, по сути, рэкетом. Собирает дань не только с директора и владельца одного из городских рынков Ахмета Ренатова, но и с мелких бизнесменов, нарушающих своими действиями и поступками и поныне, несколько загадочный загадочный Уголовный Кодекс Российской Федерации.
Он считал, что делает почти святое дело, занимаясь шантажом и вымогательством. Ведь и так ныне в тюрьмах, и на зонах очень высокая плотность «населения». Сему факту позавидовал бы даже сам Иосиф Виссарионович. Но, во всяком случае, в остальном, как считало большинство (не очень уважающее подхалима Жуканова), Игорь был честен и отчаянно старался бороться с преступниками… с теми, которых позволялось искоренять свыше. Что ж, тут, разумеется, надо показывать свою принципиальность и хватку. Ведь не аптекарем же он работал.
И вот теперь он задался целью, из-за самолюбия или тщеславия, раскрутить обычное, на первый взгляд, дело об убийстве неизвестного мужчины средних лет, бичеватого вида. Понятное дело, в случае пожарной необходимости, он постарался найти бы и виновного из числа… подставных, навесил бы на какого-нибудь чудака «мокруху» и «пустил бы его к хозяину паровозом». Здесь понятно. Жуканов отправил бы на долгих срок в одно из мест заключения невиновного человека. Запросто. Простой человек. По современным понятиям, почти бесхитростный.
Но, понятное дело, он будет из кожи лезть, чтобы найти, всё-таки, настоящего убийцу. Жуканов очень хотел, чтобы о нём активно заговорили, может быть, даже и на страницах городской газеты.
Таким или примерно таким представлялся образ Игоря Жуканова основному большинству следователей прокуратуры и полицейских оперуполномоченных, то есть тем, кто уже более или менее знали его, как личность. Другие же, меньшинство, наоборот, считали молодого следователя скромным, смелым, умным, деловым, справедливым, положительным и т.д. «Каждый прав на своём шесте, Фёдор,– сказал криминалисту Крылову Растороп.– А наше общее дело – стоять на страже закона и не шибко вякать, и не философствовать. Мы, понимаешь, Фёдор Ильич, не представители Государственной Думы. Мы… совсем другое дело».