Цареградский оборотень
Шрифт:
– - Запомним, Брога. Разломим на двоих,-- сказал княжич, посмотрев слобожанину глаза в глаза, и принял накидку.
Он не заметил, как дрогнула рука Броги, который вдруг увидел, что глаза княжича смотрят по-разному: правый глаз вроде бы ясно видел Брогу, а левый смотрел так, будто и не было перед княжичем никакого Броги, а была лишь одна пустая даль, до края которой никакой птице не долететь, не растаяв раньше в небесах.
Брога испугался, но вида не подал, а как только отвернулся от него княжич, быстро пробежал пальцами по холодным от воды ожерельям, висевшим на груди, и вычертил перед собой охранительный знак -- круг, пересеченный косым крестом.
Княжич, как шел, так и шел себе -- не рассыпался пучками гнилой соломы, не разлетелся вороньими перьями,
“Помстилось”,-- легко вздохнул воин и, поспешив взобраться первым на береговую крутизну, подал княжичу руку, а уж потом вывел за поводья наверх и тянувшуюся следом кобылицу.
Жеребенок, не справившись со своими ходульками, застрял на осыпи. Тогда сам княжич живо спрыгнул обратно и приподнял малого. Тот забрыкался было, но тут же затих.
“Чует, признал живого”,-- вновь с облегчением вздохнул Брога.
Отпустив наверху жеребенка, сын северского воеводы с наслаждением понюхал ладони.
– - Видать, тоску избывал княжич,-- заметил воин.
Внизу, на ромейском корабле, уже бойко копошились, но весел пока не выставляли.
– - У нас на Большом Дыму должны знать,-- сказал княжич, полагая, что все же стоит поторопиться.-- Вчера пустили на берег вестового.
Луга быстро светлели, а лесная гряда на востоке наливалась густой рассветной тенью. Темное облако турьего стада вновь приникло к земле и, заполонив собой всю полуденную сторону земного окоема, окуталось тяжелым паром.
Брога смотрел в другую сторону, следя за мельтешившим у перелеска лисьим выводком.
Вдруг он рассмеялся, и княжич сердито толкнул его в плечо:
– - Делись.
– - Чего хочешь, княжич?
– - спросил Брога, хитро прищуриваясь.
– - Домой. Более ничего. Ни спать, ни есть.
– - Не дожидаясь?
– - чуть помолчав, проговорил Брога; его смутило, что княжич как бы наперед отказывается от еды, и, если блюсти себя, как полагается, то вновь потребен заговор против блазнаи всякой нечисти; откуда ни посмотри, негоже встречал он княжича...-- Как же без величания?
– - Пусть ромеи дожидаются,-- отмахнулся княжич, не заметив перемены в голосе воина, ибо сам еще не съел чудесных ушей цареградского силенциария.-- Им величания -- вместо хлеба.
– - Вот и смекай, княжич,-- заговорил Брога уже смелее, потому как тайно пошевелил пальцами у него за спиною, просыпав на землю щепоть обережной соли.-- Хочешь добраться скорей -- срезай дорогу через Лисий Лог, по новым палям. Там жгли поверху, да Лог не удержали. Выгорел весь до самой реки, как солома в лодье. Так с весны чернота и лежит. Гляди, сами, как шиши болотные, почернеем. Всю свою родню распугаешь, княжич... А родова-то тебя из ирия [21] ждет с белыми крыльями, будто лебедя...
21
Ирий (Ирий-сад, Ирий, Ирей, Вырье, Вырай, Вырий-сад) — древнее название рая у восточных славян, сказочный, загадочный край, волшебное царство, блаженная теплая страна, куда на зиму уходят птицы, змеи и другие пресмыкающиеся. В «Поучении» Владимира Мономаха говорится, что «птицы небесные из ирья идут».
По древним поверьям, эта блаженная страна — солнечный край — находится по ту сторону облаков у самого моря. В ней царит вечное лето, она предназначена для будущей жизни хороших и добрых людей. Их здесь ждет вечное блаженство, а время для них перестает существовать.
Посреди ирья растет мировое дерево — береза или дуб. Над его вершиной обитают птицы и души умерших, страдающих за свою зло прожитую жизнь. Добрым же определено место внизу, возле колодцев с чистой ключевой водой, вокруг которых растут прекрасные цветы, зреют на ветках молодильные яблоки и сладко поют райские птицы.
Княжич
Воин радовался: княжич смеется вместе с ним, а смеются только живые. И увидев, как вила взмахнула крыльями от чудских болот до самого Дикого Поля, он бросил поводья и устремился вверх по склону пологого холма, прямо по густой и высокой, отяжелевшей от холодной влаги траве. Кобылица со своим малым припустили за ними вдогонку.
Княжич, не видевший никакой вилы, невольно поддался порыву, и на вершину возвышенности поспел вместе с воином в тот самый миг, когда первый солнечный луч вспыхнул над волнами самых далеких лесов и небесным благословением позолотил землю.
– - Первый свет -- первый поклон твой, внук Сварогов,-- часто дыша, выговорил Брога.
Он опустился на колени и раскинул руки.
Как раньше, в детстве, княжич прищурился, рассыпав солнце пучками огненных стрел, и так же невольно, шепотом, стал повторять за Брогой древнее славословие солнечному божеству.
И вдруг опомнился, и широко раскрыл глаза, и воззвал к Богу небес и земли по-эллински:
ОТЧЕ НАШ, СУЩИЙ НА НЕБЕСАХ, ДА СВЯТИТСЯ ИМЯ ТВОЕ...На последних словах молитвы уже не хватило силы сдержать поток света. Княжич опустил веки -- и золотой круг остался висеть перед его глазами в багряной плоти предвечного Хаоса.
Стоило вновь открыть глаза, как посреди лугового простора появился град, окруженный белокаменный стеной, а в его сердцевине, в самом кремнике– - белый храм с крестом на таком же пологом, как этот холм, золотом куполе.
Каждый видел свое.
Брога -- то, что заповедали видеть своим потомкам древние пращуры. Пред тем, как покинуть явь, они холодеющими пальцами перебирали, не поднимая век, свою дорожную поклажу, уже пахшую землей, и вещали в предсмертных снах о мутных глубинах навии о прозрачных, как слово изреченное, высотах прави [22] . Об оке Даждьбожьем, что, видя мир, оживляет его, не различая слезы и дождевой капли, горячей струи крови и весеннего ручья, первого снега и погребального пепла.
22
Явь, Правь и Навь — в русском язычестве «три стороны бытия» или «три мира славянского мифологического миропонимания». Впервые эта триада упоминается в Велесовой книге: «праве бо есь невідомо уложена дажьбом, а по ньяко пря же ся теце яве і та соутворі живо то нашо а токо лі одіде сьмртье есь явь есь текоуща а творено о праві наве нбо есте по тоія до те есте нава а по те есте нава а в праві же есте явъ» что означает: «Ибо что положено Даждьбогом в Прави, нам неведомо. А поскольку битва эта протекает в яви, которая творит жизнь нашу, а если мы отойдём — будет смерть. Явь — это текущее, то, что сотворено Правью. Навь же — после неё, и до неё есть Навь. А в Прави есть Явь»
Княжич Стимар видел только свой замысел, заповеданный ему в Царьграде человеком, более далеким по крови, чем самые украинные роды, уже смешавшиеся на одну треть с хазарами, на вторую с уграми, а на последнюю -- с кочевыми степняками, кровь которых по цвету и запаху похожа на сгоревшее поле пшеницы.
Он уже принялся возводить вторую стену, ибо град его стремительно ширился, прорастал улицами и посадами по холмам и равнинам куда быстрее весенних трав, когда воин Брога из Собачьей Слободы посмотрел на княжича и напугался в третий раз.