Царица Аттолии
Шрифт:
Глава 7
Утром Евгенидис спал допоздна. Когда он проснулся, вся комната была залита солнечными лучами, а халдей из Суниса сидел в кресле у изножья его кровати.
— Что вы здесь делаете? — недовольно спросил Евгенидис.
— Не думал, что смогу скоро увидеть тебя снова, потому и зашел. Ты же знаешь, мне нужна Эддис.
— Страна или царица?
— Я предпочитаю свою страну, —
— И мою царицу, — сказал Евгенидис. — Только вы ее не получите.
Халдей улыбнулся. Он сделал все возможное, чтобы добиться политического брака царицы Эддиса с его царем, но не преуспел, в основном, по вине Евгенидиса. При этом, несмотря на разницу в возрасте и целях, они сохранили большое уважение друг к другу.
Халдей получил доступ к докладам посла из Эддиса и внимательно изучал их на протяжении всей осени и зимы, пытаясь примирить личные симпатии с политическими интересами. Его царь был в восторге от результата, достигнутого Аттолией. Халдей огорчился, и постарался сосредоточиться на планах, которые считал приоритетными для своей страны. Но он был осторожен и решил повидаться с Евгенидисом лично, прежде чем призвать своего царя к открытому конфликту с Эддисом.
— Чем вы так заняты в своем Сунисе, что не скоро вернетесь полюбоваться на мою царицу? — спросил Евгенидис.
Халдей был готов к апатии и безразличию, но не к хамству.
— Сунис объявит войну Эддису этим летом, — сухо сказал он.
Евгенидис уставился на него.
— Может быть, ты не в курсе, что после твоего возвращения твоя страна находится в состоянии войны с Аттолией?
— Это невозможно, — категорически заявил Евгенидис. — Почему мы должны воевать с Аттолией?
Халдей указал пальцем на правую руку Евгенидиса.
— Не смешно, — отрезал Евгенидис и поднялся с постели. Он вытащил свой халат из гардероба и накинул его на плечи. — Если вы так пошутили, я убью вас, — прорычал он.
— Тебя вернули в Эддис с условием, что воды Арактуса будут выпущены. Ты знал об этом? — спокойно спросил халдей.
Евгенидис вздохнул и подтащил свое рабочее кресло от стола, чтобы сесть лицом к лицу с халдеем.
— Да, — сказал он и стал ждать, когда халдей снова заговорит.
— Твоя королева согласилась открыть шлюзы водохранилища. Но одновременно она приказала конфисковать имущество десяти торговых караванов Аттолии на перевале. Аттолия выразила протест. Эддис списала их в качестве репараций. Аттолия назвала это недружелюбным актом и потребовала возвращения товаров. Эддис предложила международный арбитраж с участием Десяти Наций, но Аттолия отказалась. Она прислала в Эддис ультиматум с требованием вернуть караваны или считать себя в состоянии войны.
Евгенидис ждал. Халдей откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди.
— Ваша царица ответила в двух словах: «Значит, война». Она приказала аттолийскому послу и его миссии покинуть дворец и открыла главный шлюз водохранилища Хамиатеса. Паводковые воды ворвались в ирригационную систему Аттолии и уничтожили большую ее часть. Эддис направила вооруженные отряды в предгорье, чтобы перекрыть водоснабжение в верховьях Сеперхи. Больше четверти посевов в этой области сгорели на полях. Эддис потеряла часть своей армии. — халдей внимательно посмотрел на него. — Это для тебя новость?
— Продолжайте.
Халдей кивнул.
— К тому времени, когда Сунис узнал о конфликте, а Аттолия покинула рынок, и цены рванули вверх, Эддис успела купить большую часть излишков местного зерна. Проверив записи, я обнаружил, что она купила большую часть еще до ультиматума Аттолии. Неужели ты не в курсе? — спросил он, не в силах поверить.
Евгенидис снова встал с кресла, качая головой. Он напоминал халдею медведя, посаженного на цепь. Небольшого, но медведя.
— Совет Эддиса проголосовал за объявление войны, — сказал халдей. — Почти единогласно. Военный министр воздержался.
— Почему? — воскликнул Евгенидис, думая не о Совете, а своем отце.
— Думаю, из любви к тебе, — сказал халдей.
— Они никогда не поступали так раньше, — сказал он с горечью.
Халдей ответил:
— Думаю, если бы ты взял на себя труд поразмыслить немного, то заметил бы, что за время чуть меньше года, ты превратился в самого великого народного героя, которого знал Эддис.
Евгенидис упал в кресло и закрыл лицо рукой. Халдей заметил, что он поднял обе руки, но быстро сунул правую в карман халата.
— Я не хочу ничего знать об этом, — сказал Евгенидис.
— Я слышал, — продолжал халдей, — что ты редко выходил из своей комнаты этой зимой. Решил спрятать голову в песок?
Он встал и подошел к столу Евгенидиса, чтобы пролистать содержимое книги. Евгенидис вздохнул и откинул голову на спинку кресла, все еще не решаясь открыть глаза.
— Не могли бы вы уйти? — попросил он.
— Занимаешься классификацией растений? — спросил халдей, приподняв книгу. — И анатомией человека, я смотрю. И Евклидовой геометрией. Или просто переписываешь тексты? — он взглянул на клочки бумаги, исписанные трудолюбивым почерком Евгенидиса.
Он поднял стопку бумаг и помахал ею в воздухе.
— Извини меня, — сказал он. — Но когда твоя страна воюет, я не могу спокойно смотреть, как умные люди занимаются ерундой.
Евгендис вскочил и выхватил бумаги из рук халдея.
— Это не ерунда, потому что я больше ничего не могу сделать для своей страны, — выкрикнул он, бросая стопку обратно на стол. — Потому что у меня осталась всего одна рука, и даже не правая.
Обернувшись, он схватил со стола чернильницу и швырнул ее в створку шкафа, разбрызгав черные пятна по светлому дереву и стене. Черные брызги усеяли простыни его постели.
В наступившей после вспышки ярости тишине раздался голос царицы.
— Халдей, — сказала она с порога. — Я узнала о вашем приезде.
Евгенидис пошатнулся и посмотрел на нее.
— Ты начала войну из-за меня, и ничего мне не сказала? — спросил он.
— Вы должны извинить меня, — сказала царица, обращаясь к халдею, словно ничего не слышала. — Я проспала, иначе встретила бы вас раньше.
— Мы действительно воюем с Аттолией? — Евгенидис требовал ответа.
— Да, — подтвердила царица.