Царица Несчастий. Часть 1

Тутынин Антон

– Бести! Бести ты тут!? — раздался наконец женский голос. Молодой, моложе чем в прошлый раз — какая-то совсем другая девушка шла сюда и искала меня.

– Я здесь! Что случилось? — на секунду напрягшись, я тем не менее легко выдала фразы на неизвестном мне ранее языке. Странное было чувство, словно нужно не думать головой, а вроде как делать по наитию, угадывать…

– Тётя Лами свалилась в ручей! Помоги её вытащить, а то у меня сил не хватает!

– Иду! — бросив на кучу с мусором сорняки, я немедленно выбралась за покосившийся забор, использовав одну из ближайших дыр в увитом штакетнике. Причём забор был плетёный, и вроде как на Руси такие назывались «кита». Оттуда

даже пошло название района Москвы времён Ивана-Грозного «Китай-город» — местность, огороженная китой. А вовсе не потому что там жило множество китайцев, как могли бы подумать многие мои современники.

Найдя почти на ощупь среди высоких летних трав едва протоптанную тропинку, я очень быстро миновала пару десятков метров перелеска, заросшего кустарником, и вскоре вышла к небольшому ручью метра полтора в ширину, вдоль которого и росли все эти влаголюбивые кусты. Та самая женщина, что помогала донести меня домой (ну или точнее бывшую владелицу моего нового тела) сейчас барахталась внизу, почти по пояс в студёной воде. А с крутого берега ей пыталась помочь ещё одна молодая девушка, пожалуй, даже моложе меня, вот только получалось у них это не очень — берег постоянно обсыпался, грозясь утащить за собой даже юную спасительницу. Причина же катастрофы и вовсе оказалась банальной — край тёсаных досок, используемых в качестве моста, прогнил, и под нагрузкой в очередной раз попросту рассыпался, рухнув вниз вместе с пешеходом.

– Помогай, Бести! — заверещала в испуге полная женщина, стараясь поскорей выбраться из воды. Вряд ли она испугалась простуды — скорей ощущение было такое, что там внизу кто-то живёт. Кто-то такой, кого встречать эта храбрая тётка никак не хотела.

Подбежав ближе к этой паре несчастных, я со всей силы ухватилась за руку тёти Лами, как её назвала девчонка слева от меня, и мелко-мелко заработав ногами начала вытягивать женщину за собой вверх. Если бы я была одна, то вряд ли это бы мне удалось, но с помощницей дело вроде сладилось! И я даже порадовалась возможности помочь новым знакомым, лишь бы заработать хоть немного дополнительных очков в их глазах. Ведь мне где-то ещё информацию об этой местности добывать.

– Кья! Ой, уберите их! Кья-я-я! Ой уберите-Е-Е! — неожиданный визг тётки заставил меня аж подпрыгнуть от неожиданности, настолько это вышло неожиданно. Ведь только что, вроде, всё кончилось. Ан, нет! Оказалось, что в этом ручье водится весьма немало пиявок, да притом крупных таких, нажористых! И тётка Лами сейчас как раз задрала подол дабы проверить как там у неё, всё в порядке ли? Обнаружив естественно сразу трёх прилипал на массивных белых бёдрах! Вот только оторвать их от тела было ей невозможно — тонкие склизкие твари выскальзывали из женских рук словно намыленные.

Глядя какое-то время на верещащую женщину и на бледную словно смерть молодую девчушку рядом (пиявок тут похоже бабы боятся не хуже мексиканских тараканов), я в итоге сделала то, что от меня вряд ли они ожидали. Опустившись перед Лами с задранной чуть не до головы юбкой, я отвесила ей пару резких пощёчин, разом прекративших всю истерику.

– Простите, тётя Лами. Я знаю у вас есть огонь. Если их прижечь — пиявки отвалятся! — эффект от ударов по лицу и неожиданно вежливой речи возымел нужный эффект, заставив действовать тётю Лами неосознанно. Однако, смысл слов до неё дошёл, и это главное! А ещё, вероятно, сыграл роль мой взгляд, смотревший, как многие отмечали, куда-то сквозь собеседника, что весьма выбивало людей из колеи. Я даже не заметила, как сказала «пиявки» на русском, так как аналог местного понятия «сосатели» показался мне крайне неуместным. Даже подумать об этом не успела — мозг сам произвёл замену в процессе.

– Да! Да-да! Конечно! Сейчас! — ещё больше запутавшись в своих тряпках, тётя Лами тем не менее очень споро* добралась до кожаного мешочка где-то в складках и достала узкую деревянную пластинку. Не щепочку, а именно пластинку, ибо было видно, что та была гладкой, обработанной, да ещё и имела два странных символа на себе. — Вот!

(*это значит — быстро, устаревшая форма)

Взяв в руки незнакомый предмет, я опешила, не понимая, что с ним делать. Покрутила немного в руках, а потом всё же решила уточнить.

– А как её… — до конца вопрос задавать не стала, ибо куда удобнее, когда за тебя додумывают и сам вопрос, и ответ на него. Безопаснее так.

– Я покажу! Вот! Надо вот так! — девушка, что стояла рядом, вдруг отмерла, оторвала глаза от шевелившихся чёрных тварей на теле тётки Лами, и взяв в руки деревянную палочку, зажала в руке её так, чтоб оба выжженых знака на ней были накрыты указательным и средним пальцами. Как только подушечки пальцев девушки накрыли «руны», с длинного подпаленного конца палочки, зажёгся слабый огонёк, словно у зажигалки.

Я стояла на коленях и не могла отвести взгляда от этого чуда…

«Ну вот и всё. Ты точно в другом мире!»

Эта жуткая мысль меня словно выдернула из гудящей головы вовне, заставив наконец заняться делом. Зажав руку ойкнувшей от неожиданности помощницы с удерживаемым в ней артефактом огня, я схватила за хвост одну из пиявок и, поднеся к ней огонёк местной «зажигалки», поджарила чёрную тварь, заставив её наконец разжать свои острые зубки. Отвалившись от белого бедра тётки Лами, кровосос оставил после себя только круглую ранку и неостанавливающееся кровотечение, впрочем, как и ожидалось. Всё же местные пиявки точно такие же, как и у нас — впрыскивают в рану слюну, блокирующую сворачивание крови. К слову, очень полезный эффект — помогает бороться с тромбозом кровеносных сосудов.

«Это, понимаш, медицина! Медицина, понимаш! (С)» — глупая конечно мысль, но я как-то сама собой вспомнила «Магазинчик Бо», упоротый мультик, который мне, тем не менее, очень нравился в прошлой жизни.

Закончив с первой пиявкой, я тут же перешла на двух других, вскоре очистив тело тётки от мини-вампиров.

– Перевернитесь. Они могут быть ещё и сзади, — глядя на уже почти успокоившуюся женщину, я решила перепроверить её тело со всех сторон. А то вдруг в суматохе кого не заметили?

– Ой! Ужас-то какой! Ой, ужас какой! За что мне это? Ну за что?! — начала та причитать, но на живот всё же улеглась. Как я и думала, к её заднице присосались ещё две твари и даже то, что Лами сидела на них последние минут пять не помешало пиявкам сосать её кровь.

И лишь после того, как мы всё ещё раз досконально осмотрели, всё её тело, что побывало в воде, тётя Лами, наконец, успокоилась.

– Ох ты, боги милосердные, как же я перепугалась! Чуть душа в пятки не ушла. Бести, ты бы знала, как это страшно, знать, что из тебя могут всю кровь высосать! Силиму в прошлом лете нашли в ручье, так у неё всё тело было в сосалках, и тощее словно из неё всю кровь выпили. Ох, ужас какой! Ой, ужас! — всё ещё причитая тётя Лами таки добралась до её дома. При этом её молодая спутница откуда-то из травы умудрилась достать большую корзину, закрытую белым полотенцем, вышитым примитивным узором из плохо окрашенных ниток. И теперь несла её, следуя попятам за нами двумя. — А я и не знала, что эти твари огня боятся. Нам их обычно дед Мироха срезал ножом, а потом прижигал рану. Говорил — это чтоб кровь остановить и заразу выжечь. И ведь не врал, кровят ещё места укусов-то…