Царица Теней: возвращение Персефоны
Шрифт:
***
Николас припарковался на набережной и вышел в ближайшее круглосуточное бистро купить кофе и что-нибудь перекусить. В свои шестьдесят, будучи отставным офицером, он промышлял тем, что таксовал по вечерам и ночью, когда спрос на такси был особенно высок. Работать в такие часы, вопреки предубеждениям, было спокойно, а над предостережениями и пугающими историями коллег Николас только посмеивался. В своё время ему с лихвой хватило этих баек: около двадцати пяти лет назад довелось ему служить в горячей точке, где болтали такое, что и нарочно не придумаешь. Излюбленной историей был рассказ о прекрасной девушке, которая являлась умирающим солдатам. Те, кто побывал в бою на грани смерти, всегда описывали её как юную деву с седыми или светло-русыми волосами, с бескрайней глубиной космически-тёмных глаз, будто бы девушка эта не шла, а летела над землёй в воздушном белоснежном платье, а на поясе её развевались алые ленты. Некоторые добавляли и совсем уж очевидные небылицы — мол, веяло от неё смертью, но не кошмаром ада, а блаженством небесного рая, и что с ресниц её падали снежинки, а от слов распускались розы там, где земля обагрилась кровью. «Очевидцы» наперебой говорили, как она подходила к ним, когда, казалось, что жизнь кончена, и протягивала руку, и что одних она забирала с собой, а другим помогла подняться, давала сил на возвращение к своим. Николас недовольно покачал головой, вспоминая об этом, расплатился за заказ и вернулся к машине.
Ещё издалека он заметил призрачную фигуру девушки, она так походила на героиню тех рассказов, что мороз невольно пробежал по коже. Николас одёрнул себя: надумаешь всякого, потом кошмары мерещатся! Не верил Николас ни в богов, ни в призраков, ни в рай, ни в ад, он в людей верил, в жизнь и любовь, хоть и редкую, но реальную. Он присмотрелся и, убедившись, что никакого белого платья и алых лент нет, шагнул к машине. Красивая блондинка в светлом брючном костюме не обратила на него внимания, она что-то старательно набирала в смартфоне, постукивая ноготками по экрану. От неё веяло холодом и тихим зимним уютом с популярных рождественских открыток, Николас вдохнул вечерний воздух и откашлялся.
— Простите... — он неловко бочком протиснулся мимо неё, — это моя машина.
Девушка подняла голову, но не глаза, будто боялась, что случится нечто непоправимое, если их взгляды встретятся.
— Вы — такси?
— Что? — Николаса передёрнуло от её голоса. Его охватил одновременно первозданный ужас и блаженство умиротворения, странный симбиоз несочетаемых чувств. — А, да... да, конечно, — опомнился он и, скинув пакет с едой на соседнее с водительским сиденье, спросил. — Вам куда?
— В аэропорт...
Николас просчитал расстояние. Сумма выходила приличная, но везти эту девушку... ночью... Стоило ли того? Он раздумывал несколько секунд, прежде чем мысленно обругать себя за мнительность и открыть дверь автомобиля.
— Садитесь назад, пожалуйста. Здесь будет комфортней.
По-прежнему не поднимая взгляда, девушка села, продвинулась к противоположной двери и уставилась в окно. Она знала, какой эффект может произвести на смертного человека, и не хотела его пугать. Как бы сильно ни скрывала она свою ауру, смертные всегда ощущали её присутствие, всегда подсознательно предчувствовали её приход... Макария прислонилась лбом к холодному стеклу и прислушалась. Ключ повернулся в замке зажигания, мотор задрожал, загудел, набирая мощность, автомобиль плавно сдвинулся с места и с тихим шорохом покатил по асфальту. Фонари замелькали в окне, убаюкивая, успокаивая, медленно возвращая Макарию к тому моменту, когда она погрузилась в воспоминания из белого флакона.
(Эпоха Героев)
Тёмным мороком он переместился прямо во двор ухоженного жилого дома, потянулся к бронзовой ручке и толкнул дверь — петли противно скрипнули. Слишком громко для безмятежно тихой ночи. Он замер, прислушиваясь, выдохнул и переступил порог. Что-то со свистом рассекло воздух, и горла коснулась ледяная сталь обоюдоострого клинка... клинка, способного разрушить все его надежды в одно мгновение. Из полумрака комнаты выступила тень, постепенно превращаясь в высокого мускулистого грека: золотая россыпь волос, светлый взор, как у отца, и сила, недоступная простым смертным.
— Что делает Владыка Мёртвых в моём доме? — твёрдость руки Геракла не оставляла сомнений — одно движение, и клинок сделает своё дело.
— Я пришёл с миром, — ответил Аид.
Геракл не ответил. Между ними на долгое время — для Аида почти на бесконечное — повисла тягостная тишина. На улице начался дождь, застучал по крыше, земле, каменным плитам и настилам. Геракл не опускал клинка. Он не знал, можно ли доверять словам того, кому даже Зевс не доверяет. Можно ли довериться или одним взмахом руки отправить царя в его царство?
Аид понимал, каких решений ждёт от него Судьба — тщеславие и гордость богов перешла их детям, и только потакая этим качествам, можно было добиться успеха.
— Мне нужна помощь, — спокойно сказал он.
Меч прижался к горлу сильнее.
— Я тебе не верю. — Геракл хотел продолжить фразу, но в комнату с лучиной в руке вышла его жена. Деянира, переодетая ко сну, застыла на пороге.
— Что случилось? — сдавленно произнесла она.
— Вернись к себе, Деянира! — приказал Геракл. Деянира не сдвинулась с места, не подчинилась. Её глаза, отражающие пламя лучины, наполнились слезами.
Лишь несколько мгновений спустя Геракл понял, что происходит. Деянира вела себя так не из-за страха перед Владыкой Мёртвых, а потому, что заметила нечто, ускользнувшее от внимания самого Геракла. Под тёмной мантией Аида, трепетно прижатый к груди, копошился свёрток. Аид не сопротивлялся, не оттолкнул меч, хотя был вполне на это способен, потому что пришёл сюда не как царь, даже не как родной брат Зевса, он пришёл сюда как отец.
— Я знаю, что Пифия напророчила тебе сыновей, — сказал Аид и посмотрел на Деяниру, — но твоя супруга хочет дочь. И я дарую вам её... — голос Аида сорвался и охрип, дальше он продолжил шёпотом, — при условии, что она никогда не будет ни в чём нуждаться и останется под защитой.
Геракл усмехнулся. Уже не уверенность, а простое упорство претило ему отступить. Проще было не верить, проще было прогнать.
— Только глупец станет верить тебе. Откуда мне знать, что скрывается под личиной ребёнка, которого ты собираешься оставить в моём доме?
— Нет... — Деянира хотела подойти к супругу, но вместо этого остановилась в неоконченном движении и в ужасе прикрыла рот ладонью.
Аид, Владыка царства Мёртвых, старший из Великой Троицы внимательно посмотрел Гераклу в глаза, затем кивнул и, откинув полы мантии, опустился на колени.
— Боги покарают нас, — прошептала Деянира.
Геракл вздрогнул. Нет, не от слов жены, а от того, что даже униженный Аид, даже склонивший перед кем-то голову оставался горд и независим. Его власть в этот момент лишь укрепилась, уверенность, исходившая от него, усилилась — и Геракл, сам не понимая почему, тоже преклонил колени.
— Ох, Зевс всемогущий! — Деянира покачала головой и подошла к мужчинам, чтобы бесстрашно забрать из рук Аида Макарию.
Аид на миг сжал девочку крепче, а затем, усилием воли, отдал Деянире: плечи его в этот момент поникли, и сам он словно растерял всё своё величие. Деянира хотела уйти, но Аид схватил её за одежду, удерживая рядом.