Царские дети и их наставники
Шрифт:
В 1762 г. Екатерина вступила на русский престол с определенно сложившимися убеждениями и просвещенными целями. Поэтому-то ее царствование и является как бы непосредственным продолжением великого дела Петра I -- сближения России с жизнью и интересами остальных европейских держав, причем во всех начинаниях этого царствования сама императрица, а не ее приближенные, является личною руководительницею и законодательницею. Оставляя в стороне оценку значения царствования Екатерины II в полном его объеме, отметим только, что сама государыня сумела быть постоянно в курсе всех вопросов современной ей русской жизни, начиная со сложных политических отношений к соседним державам и кончая самыми мелкими сторонами дела внутреннего управления государством. При ней Россия значительно расширила свои владения, получила властный голос в жизни европейских народов, завела средние и высшие учебные заведения, обогатилась литературой и журналистикой.
К сожалению, ей не удалось передать накопленных знаний родному сыну, но зато она немало положила сил на воспитание внука -- Александра Павловича. Государыня надеялась, что обожаемый ею внук, которого она воспитала в лучших идеалах своего времени, достойно будет царствовать и осуществит на деле то, о чем некогда она сама, в годы молодости, мечтала. Екатерина скончалась в ноябре 1796 г., и на русский престол вступил сын ее, Павел Петрович.
VI.
Екатерина Алексеевна порадовала Елизавету Петровну рождением внука в сентябре 1754 г. Как только его спеленали, государыня позвала своего духовника, который нарек ребенка именем Павла; вслед за тем императрица приказала повивальной бабке отнести младенца в свои комнаты и разлучила его с матерью. Только через 40 дней Екатерине позволено было взглянуть на ребенка и то ненадолго; она нашла его очень "хорошеньким", и вид сына порадовал ее; но вслед за тем Павел был опять удален от матери, и о больной великой княгине все как будто забыли. С этой минуты всеобщее внимание было приковано к колыбели царственного младенца, в лице которого усматривали опору трона и представителя царствующего дома. Елизавета Петровна была на верху счастья и со всем пылом любящей бабушки изливала в изобилии ласку и нежность на новорожденного. Это счастливое событие в семье государыни праздновалось почти целый год, и по этому случаю и при дворе, и в богатых домах вельмож шли шумные балы и маскарады. Рождение наследника престола было приветствовано Ломоносовым, высказавшим пожелание, чтобы новорожденный сравнялся в царственных делах своих со своим великим прадедом Петром Великим. Он должен был, по замыслу поэта, освобождать святые места, вокруг которых "облек дракон ужасный", и перешагнуть через стены, отделяющие Китай от России.
Елизавета Петровна воспитывала внука по-старинному -- окружила его толпой нянек и мамушек, держала в теплоте, кутала до того, что пот лился с него градом, и не сообразовалась ни с каким правильным распределением дня; он ложился спать, когда вздумается: то в 8 ч. вечера, то далеко за полночь. Кормили ребенка тоже очень обильно: проснется Павел ночью, заплачет, потребует что-либо кушать, и ему несут это, лишь бы он утешился. Несмотря на большой штат прислуги, находившейся при нем, присмотр за великим князем, однако, не был хорош. Однажды поутру подошли к его колыбели и, к ужасу, увидели, что Павла в ней нет: оказалось, что он ночью упал на пол и преспокойно спал под колыбелью. Сама Елизавета Петровна, особенно в первое время по его рождении, по несколько раз в день и даже ночью навещала внука; но последний боялся этих посещений и при приближении бабушки буквально трясся. Это происходило от запугивания ребенка со стороны нянек именем государыни.
Приближенные Павла Петровича обязаны были доносить Елизавете Петровне ежедневно о его здоровье. Вот как, например, рапортовал состоявший при нем врач Кондоиди от 25 мая 1755 года: "Великий князь опочивал сладко и покойно и пробудился весел. Кушать изволил иной день больше, иной меньше, молочной кашицы и, следовательно, благословением Всемогущего, в вожделенном находится здравии".
По обычаю прежних времен, маленький Павел был окружен многочисленным штатом нянек, мамок, но, кроме них, к нему приставляют и мужчин -- гр. Скавронского и Бехтеева, при которых великий князь начинает обучаться грамоте, закону Божьему и арифметике.
В июне 1760 года Елизавета Петровна назначила состоять обер-гофмейстером и главным воспитателем при Павле Петровиче графа Никиту Ивановича Панина, при котором и был составлен для великого князя полный штат учителей.
Окруженный с первых дней рождения разными няньками и бабками, великий князь был ими воспитываем в предрассудках. Они вечно рассказывали ему про ведьм и домовых, приучили всего бояться и настолько действовали на его нервы, что слабый от природы ребенок донельзя боялся грозы и прятался под стол при каждом сильном ударе дверью. Поэтому женскому персоналу была очень не по душе весть о назначении к великому князю графа Панина, человека, по внешнему виду, очень серьезного, хмурого и для своего времени чрезвычайно просвещенного. Павел Петрович был так запуган всеми россказнями нянек про своего воспитателя, что встретил его появление горькими слезами и трепетал перед ним.
К сожалению, в первое, по крайней мере, время, Панин не сумел расположить к себе сердце воспитанника, обращаясь с ним донельзя сухо и строго. Малоподвижный воспитатель неохотно уделял великому князю свое время, пренебрегал прогулками с ним, почему ребенок обречен был на постоянное сидение в душных комнатах дворца и редко пользовался воздухом. Отсутствие прогулок и моциона Панин оправдывал дурным состоянием погоды и боязнью простуды царственного ребенка. Этот пробел в воспитании великого князя очень дурно отражался на его физическом развитии и состоянии здоровья. С течением времени, однако, отношения между Паниным и Павлом изменились, и воспитанник стал обязан многим в жизни своему воспитателю, высоко ценя его привязанность к себе, его ум и неподкупную честность.
VII.
Елизавета Петровна, чувствуя приближение смерти, горячо просила Петра Феодоровича заботиться о сыне и, в память о ней, оказывать маленькому ее внуку любовь и ласку. В свое кратковременное, полугодичное царствование Петр III, однако, не успел окончательно выяснить своих отношений к сыну. Только однажды, посетив наследника на его половине, государь поцеловал его и сказал присутствующим:
– - Из него выйдет добрый малый. На первое время он может оставаться под прежним присмотром, но скоро я устрою его иначе и озабочусь лучшим его военным воспитанием, вместо теперешнего женственного.
В другой раз, по усиленным настояниям Панина и по советам голштинских принцев, он согласился побывать на учебных испытаниях наследника. Прослушав его ответы, он обратился к своим немецким родственникам с откровенным замечанием:
– - Господа, говоря между нами, я думаю, -- этот плутишка знает эти предметы лучше нас!
От дальнейшего присутствия на экзаменах сына Петр III отказался. Впрочем, после своего посеще ния экзамена восьмилетнего наследника он решил наградить его за примерные успехи и пожаловать Павла Петровича капралом гвардии; но Панин восстал против такой награды, представляя государю, что это вскружит голову маленькому капралу и даст ему возможность думать, что он старше своих лет. Настояния Панина имели успех, и пожалование в капралы было отложено до более зрелого возраста.
С восшествием на престол Екатерины II положение ее сына в первые, по крайней мере, годы ее царствования мало изменилось. Она поручила его всецело заботам Панина и мало вмешивалась в дело воспитания; впрочем, государыня все-таки сделала попытку привлечь к воспитанию наследника русского престола известного французского философа Даламбера, написав ему от своего имени письмо. Даламбер не принял этого лестного предложения, и гр. Панин сохранил свое прежнее место, но самый факт обращения к французскому ученому создал Екатерине II в Европе громкое имя просвещеннейшей правительницы своего времени и самой передовой женщины.