Царственный паяц
Шрифт:
4 в Дубровнике. Шлем сердечный привет маме и Мих<аилу> Конст<антиновичу>, а
если Нина Конст<антиновна> и Мих<аил> Алекс<андрович> у вас, то, конечно, и им.
Встречаете ли Вы Василия Аким<овича>? Кланяйтесь и ему. Мы много гуляем в лесу и
полях, ловим рыбу. Попадаются сазаны и проч. В Бух<аресте> видели Липковскую,
пришедшую на мой концерт. Она похудала, что ей к лицу. Недавно вышла замуж — в
53 года — за датчанина [неразб.]. Ему 27.
Там же живет теперь и Елена Ив<ановна> Арцыбашева. Целую Вас.
Пишите поскорее!
Ваш Игорь.-
Мы живем в 18 кил<ометрах> от пограничного г. Марибора (Марбурга). Сообщение
автобусное.
151
7
января 1935 г. [ТоИа] 7.1.1935
Я жду Вас, милая Ирушка, от 2 до 4 дня у Шульца в пятницу, 11 января.
Целую ручки. Приветствую.
На Тойла не отвечайте.
Игорь.-
22
19
марта 1935 г. 19.III.1935
Милая Ирина Константиновна, неуловимейшая!!
А не зайдете ли Вы сегодня, во вторник, к 8-9 час<ам> веч<ера>? Завтра я уеду -
имейте в виду. А повидаться бы нам было нужно. Не правда ли, дитятко?
– Руку!
Игорь.-
о
а
28 января 1930 г.
ТоИа, 28.1.1930 г.
Глубокоуважаемый и дорогой Василий Иванович!
Мне грустно, что приходится поздравлять Вас с восемьдесят пятым днем Вашего
рождения с таким большим опозданием, но только сегодня получил я от редакции
«Сегодня» Ваш адрес, о котором своевременно сделал запрос, поэтому простите меня
великодушно и примите самые искренние, самые добрые от Фелиссы Михайловны и
меня пожелания здоровья и всяческого благополучия.
Летом исполнится пять лет, как мы виделись с Вами в Праге, и мы не забывали за
это время Вашего к нам сердечного и участливого отношения, ласково и радостно
вспоминая дни, с Вами проведенные. Помним и совместные обеды в «Радио», и часы у
Вас.
Передайте, пожалуйста, наши искренние воспоминания Елене Самсоновне,
Валентине Георгиевне, Евгению Николаевичу, Сергею Ивановичу, Бельговскому и всем
тем милым людям, с кот<орыми> мы встречались пять лет назад у Вас.
За эти годы мы побывали однажды в Польше, дважды в Латвии.
ездили. Постоянно живем в своей деревушке у моря. Живется трудненько, заработков
никаких, если не считать четырех долларов в месяц из «Сегодня». До сих пор, слава
Богу, помогало Эстонское правительство, благодаря которому мы кое-как и
существовали. Однако нельзя ручаться за это впредь. Писатель я никакой, поэтому
заработать что-либо трудно. Как лирик не могу много заработать: никому никакая
лирика в наше время не нужна, и уж во всяком случае она не кормит. До сих пор мучает
меня долг проф<ессору> Заблоцкому (12 долл<аров>), но отдать, при всем желании,
никаким образом не могу. И нет даже надежд, т.к. книги не выходят, вечера дают такие
гро
ши, что едва на дорогу хватает. Здоровье и мое, и жены тоже оставляет желать
лучшего.
Но, несмотря на все невзгоды (а у кого их нет?), живем мы, погруженные целиком в
природу, отрешившись от мирской суеты и бестолочи. Судьбой своей мы очень
довольны и на Бога не ропщем.
В глубине душ теплится надежда на скорое возрождение Родины: уж слишком нагло
152
и безобразно гоненье на Церковь, и значит - вскоре восстанет, возмутится народ. Не
может не возмутиться: Русский он! Пока я думаю так, я могу жить.
А я так - наперекор очень многому — все же думаю.
Да сохранит Господь Вас, дорогой и любимый Василий Иванович, и да поможет он
нам увидеть Россию, снова обратившейся к религии, а значит - и к поэзии.
Всегда неизменно Ваш
Игорь-Северянин
Письмо в редакцию
1 февраля с<его> г<ода> исполнилось 25-летие моей литературной деятельности.
13-й год живя в приморских дебрях, что называется — не на людях, я полагал, об этой
дате никто не вспомнит. Однако я основательно ошибся. Оказывается, еще много
людей, любящих мое творчество, помнящих обо мне. Сверх всякого ожидания, я
получил столько знаков внимания со стороны читающей публики (главным образом от
читателей «Сегодня»), и это несмотря на то, что в печати знаменательный для меня
день отмечен вовсе не был, — что я положительно лишен возможности поблагодарить
каждого в отдельности. Мне остается поэтому просить Вас, господин редактор, не
отказать в любезности, посредством Вашего весьма распространенного издания
принести милым и ласковым людям мою сердечную признательность за доставленную
мне воистину нечаянную радость...
Эстония, Тойла 1930 г.
2
20
марта 1930 г. ТоПа, 20.III.1930 г.