Царственный паяц
Шрифт:
Очень возможно, что она была идеальной женщиной. Не спорю и не могу спорить. Но
когда я это писал, мне казалось так (1924 г.). А теперь мне ничего не кажется. Если
«предажа» противно звучит, можно всю эту строфу исключить: потеря не из больших.
Итак, жду от Вас (когда будет время, конечно) мнения Вашего о каждом в отдельности.
Теперь у Вас уже 20 лирических и 10 «портретов». А из тех десяти (политических) два
напеч<атаны> в «К<расной> н<ови>»,
никчемность («К англ<ийскому> пролет<ариату>», «Старый Лондон»). А что «Красная
страна»? Разве ее никто не берет? На мой взгляд, она неплохо сработана. Не послать ли
ее мне Дунаевскому? Посоветуйте вообще, что ему послать. А Белосельскому дайте,
пожалуйста, возможность скопировать, что ему пригодится.
Обнимаю, целую, люблю. Будьте здоровы. Приезжайте летом: не так уж дорого
обойдется, если купить только билеты.
Всегда Ваш Игорь
<ПРИПИСКА НА полях:>
Остальные 40 пиес я пришлю Вам значительно позже, т. к. переписка для меня
крайне тяжела и кладет меня «в лоск».
Усть-Нарова, 15 июня 1941 г.
Дорогой Георгий Аркадьевич,
ждал, ждал от Вас дополнит<ельного> письма, да так и не дождался! Или Вы очень
снова заняты, или опять прихворнули. Лишь бы не второе, т. к. на опыте знаю, что это
значит...
25мая в 4 ч<аса> утра со мною произошел сердечный припадок. Верочке пришлось
вызвать врача — актера Тригорина-Круглова, зани- м<ающего> здесь место земского.
Уже много лет. Кое-как, с грехом пополам, оживил меня... К счастью, дня через два
приехал докт<ор> Ри- вес из Tartu (Юрьева), окончивший Базельск<ий>
унив<ерситет>. Он взялся за меня энергично, прописав ряд заграничн<ых> дорогих
лекарств: за одну неделю на 42 р<убля>. Велел лежать 12 дней, экономя движения. Мне
гутогку лучше. Это все... Докт<ор> заходит по средам. Он назначен директ<ором>
водолечебницы в Усть-Нарве. Человек со- врем<енный>, молодой, ироник и весельчак.
И все-таки Вера хочет позвать на днях европ<ейское> светило — проф<ессора>
Пуссепа, приехавшего на свою дачу. Вещи, правда, продаем полным ходом, но хватит
ли их на светил — не знаю... Кстати, «Огонек» давно уже перевел 200 р<ублей>.
Зарплата знатная: по червонцу строка! Жаль, что редко.
Переводы с туркм<енского> мне запрещены, как и вообще чтение и письмо. Но я не
слушаюсь, иначе с голода помрем: продавать вскоре нечего будет. Работа, конечно,
очень трудная и нудная, но она может дать деньги, и я энергично (понемногу!)
работаю.
исправляйте все, что надо.
Изд<ательство> «Сов<етский> писатель» обратилось ко мне с письмом, прося
матер<иал> для № 2 «Ленингр<адского> аль<манаха>». Я послал 4 сонета, из которых
принято 3, «Чайковск<ого>» браковали по понятным причинам: нытье. Кроме того,
взяли с мал<енькими> выпусками «Красную стрелу» (не отдайте ее в какой-нибудь
журнал!..).
С сегодняшним присылом стихов у Вас уже накопится 62. О, если бы хоть что-
нибудь взяли куда-нибудь: невыразимо трудно болеть в безденежьи!..
Лето у нас кошмарное: холода, ветры, бури, дожди. Солнце пропало* Топим печь
через день, готовит В<ера> Б<орисовна> на «Грэтц».
143
Нине Леонтьевне и Вам Верочка и я шлем сердечн<ые> пожелания. Пишите, очень
прошу Вас: переписка с Вами большое для меня удовольствие. Мне кажется, что,
получая столько стихов. Вы уже утомились от них. А они все идут... как дождь!.
Обнимаю, люблю. Всегда с Вами, Игорь
После 22 сентября 1927 г.
Ответьте мне, прошу Вас, на следующие вопросы:
1. ) Получили ли Вы письмо мое от 22.1Х?
2. ) Как фамилия Мих. Ал.?
3. ) Когда Вы едете в Ревель?
4. ) Ревельский адрес?
5. ) Удивитесь ли Вы, если я посвящу Вам несколько стихсотворе- ний>?..
Вот и все пока.
Давайте Ваши ручки!
Игорь.-
2
5 декабря 1927 г.
ТоИа, 5 XII. 1927.
Светлая Ирина Константиновна,
Вы такая прелесть, что выполнили все в точности! Конечно, я Вами доволен и
благодарю Вас.
Когда именно поедете Вы домой? Я, право, не знаю, удастся ли нам попасть к Вам:
мои лыжи сломаны, а новые я хотел купить в Ревеле, полагая, что вечер будет до
праздников. Теперь же я задумываюсь. За последнее время трижды ездил в Нарву, но
там ничего подходящего, — в смысле лыж, — нет. Мы ждем на Рождество из Юрьева
Вильмара Адамса и, возможно, если разрешите, вместе с ним заглянем к Вам, если не в
душу, то в дом. Впрочем, Вы известите меня еще, не правда ли? Постепенно
втягиваюсь вновь в прерванную поездкой работу.
Вчера написал новеллу (в прозе), отослал фельетон в газету. Стихов новых нет. В
Двинске написал всего три. Все сильнее тянет в лес, и на
днях хочу в монастырь. После 20 янв<аря> думаем вновь в путь — м<ожет>