Цеховик. Книга 2. Движение к цели
Шрифт:
— Конечно, буду. Пускал бы я вас, если бы сам не планировал заниматься.
— Ну, лады, значит. Завтра доложу что к чему. Гандбол сейчас по каким дням?
— Понедельник и среда.
— Понял.
На следующей перемене я подхожу к Ширяеву.
— Юрок, как делишки? — спрашиваю я.
— Да, путём всё. А у тебя?
— Нормас. Я тут спросить у тебя хочу.
— Ага, давай.
— Ну только между нами. Не трепать, лады?
— Могила, — отвечает он, щёлкает, зацепив ногтем большого пальца верхний передний зуб
— Подготовленный ты пацанчик, — хмыкаю я. — Короче, я тут хочу у нас в спортзале по вечерам занятия организовать.
— Чё за занятия? — хмурится он.
— Самбо с боевыми элементами. Только, чтоб вообще никому.
— Я же побожился, ты чё.
— Ну ладно-ладно. Так что, интересует?
— Меня? Ну да. Конечно интересует.
— Хорошо. Я тогда сегодня с тренером перетру и вместе с физруком уже решим, будем ещё кого-то приглашать или нет. Нас пока четверо получается.
— Можем моих пацанов взять.
— Посмотрим, — киваю я.
В два часа я иду в «Буревестник» и покупаю белую куртку от кимоно, чёрные шорты и борцовки. С этим добром спешу в «Динамо». Надо прийти пораньше, а с учётом того, что пораньше приходят все — сильно пораньше.
Скачков уже в зале.
— Здравствуйте, Виталий Тимурович, — приветствую его я.
— А, Брагин, — кивает он. — Здорово. Сразу скажу, в училище тренироваться не получится.
— Да мне уж отец сообщил эту "радостную" новость.
— Тренировать тебя я готов.
— Спасибо большое.
— Да погоди ты, — морщится он. — Тренировать тебя я готов, но надо место найти. Здесь тоже нельзя. У меня здесь группа травоядная и смешивать я вас не буду. Это ясно?
— Так точно.
Он хмыкает, осматривая меня с головы до ног.
— Ну беги, раз ясно.
— А я место нашёл уже. У нас в школе, в спортзале. Физрук тоже к вам в ученики хочет.
— Ты там всю школу что ли решил ко мне на занятия пристроить? — прикрикивает он.
— Пока только четверых, но есть ещё от двух до четырёх претендентов. Вы скажите сколько можно, желающих столько будет, что…
— Ты мне это прекращай, ты понял? Это вообще дело опасное.
— Так мы же всем будем говорить, что это спортивное самбо.
— Чего?! — упирает он кулаки в бока. — Это и есть спортивное!
Я покашливаю.
— Ну, да… Понял. Спортивное.
— То-то! А то видишь ты, им ещё и боевое подавай. И так жить некогда. На работе пашешь целый день, а им ещё и все вечера отдай. Я тебе что, нанимался?
— Так это, — протягиваю я ему конверт. — Мы тут с ребятами покумекали…
— Это что ещё за херня?! — вспыхивает он и заглядывает в конверт. — Да вы… Да я вас! Это что такое, я тебя спрашиваю?!
18. Олимпийские надежды
Его глаза мечут громы и молнии. Кажется, он меня сейчас уделает, но чего он так оскорбился, непонятно.
— Виталий Тимурович, вы чего рассердились? Мы же от чистого сердца. Собрали с пацанами. Понимаем же, что для вас эти занятия дополнительная нагрузка в ущерб личному времени. Не хотели выглядеть неблагодарными.
— Ты мне хочешь сказать, что я ради денег это делаю?! — кричит он.
Вот блин, зря я раньше времени ему деньги сунул. Психолог, мля. Надо было потом, когда уже дело бы пошло. Правда, мог бы и отказать, а так, скорее всего, не откажет, даже если не возьмёт.
— Да почему, ради денег, никто так не думает, но жить вам тоже надо. Без бабок-то пока никак невозможно. Опять же, от каждого по — способностям, каждому — по труду. Принцип социализма.
— Забирай! — кипятится он.
— Да не буду я забирать, — прячу я руки за спину. — Нам вообще-то тоже не с неба упало, но мы собрали для своего сенсея. Хотим умения перенимать. Всё по-человечески сделали, с уважением. Чего вы злитесь? Мы же не взятку даём. Пока по-другому не можем благодарность проявить. А потом посмотрим.
— Если не заберёшь, не буду занятия проводить, — говорит он немного тише.
— Ну, значит таково ваше решение. Мы не в обиде. Вы же учитель.
Он ничего не отвечает и пристально смотрит.
— Сска мля, — шепчет он наконец. — Какого хрена, Брагин?
— Виталий Тимурович, мы же не ради глупостей. Вы видите, что на улицах города делается? Хулиганьё распоясалось совсем. Мы хотим не просто себя защитить. Тех, кого ещё можно, хотим вернуть к жизни, так сказать. А тех, кого нельзя… С теми говорить будем жёстко.
— Санитары леса что ли? — презрительно кривится Скачков. — Идите в милицию после школы, там вас и научат.
— Сегодня к вам в группу придёт Андрей Терентьев. Помните, вы разрешили, сказали, пусть приходит.
— Ну, — недовольно подтверждает тренер.
— Вы только ему не говорите, что знаете, я вам просто, чтоб ситуацию обрисовать, а так никто не знает. И родители мои тоже не знают, так что… Вот, видите, шрам у меня на голове?
Я показываю свою изувеченную голову.
— Так вот, это он мне кирпичом засандалил. Я с сотрясом в больнице лежал после этого. Он в интернате учится, с родителями беда, никому не нужен, можно сказать. Связался с плохой компанией, с приблатнёнными какими-то. И вот результат, напали толпой, хотели деньги отобрать. Один с кастетом, другой с ножом, а этот с кирпичом. С теми-то я справился, а он мне приложил кирпичиком. Но не суть.
— И нафига ты мне этого бандита малолетнего притащил? Хочешь из него убийцу сделать?
— Да в том-то и дело, что никакой он не бандит, нормальный парень, просто попал под дурное влияние. Родных, считай что нет, отсутствует берег, к которому причалить можно, тот где близкие стоят и ждут, чтобы обнять, приободрить, поддержать и совет дать.
— Это ты что ли на берегу его приободрять будешь?
— Да что я, — машу я рукой. — Куда мне. Это я к тому, что самбо не просто уверенность вселяет, оно же мозги на место ставит, понятие даёт, помогает уяснить, кто ты есть и ответственность вырабатывает. Причём, не только за себя, но и за других. Я бы хотел, чтобы нормальные ребята имели возможность заниматься и становиться лучше. Ну, и сильнее, конечно.