Цеховик. Книга 2. Движение к цели
Шрифт:
— Вот, — отвечает Куренкова, — Егор его очень хвалил, будто в женихи прочил.
— Андрей Михайлович, — подтверждаю я, — действительно очень грамотный и надёжный человек. Верный ленинец.
— Давай только без этих заскорузлых штампов, Егор, — отрубает Новицкая.
— Ирина Викторовна, здравствуйте! — громко и радостно обращается к ней крупный человек лет шестидесяти. — Огромное спасибо, что выбрали время и приехали на нашу конференцию. Большая честь для нас, очень большая.
— Поставьте моё выступление вначале, — говорит
— Конечно-конечно, не беспокойтесь, в самом начале.
— Прошу членов президиума на сцену, — раздаётся голос от двери.
— Жди здесь, — коротко распоряжается Ирина и я в ответ киваю.
На столе, покрытом белой скатертью, стоит несколько бутылок «Нарзана». Я наливаю себе полстакана и с удовольствием выпиваю шумящую, солоноватую воду. Из зала доносится шум аплодисментов.
— Слово для приветствия участников двенадцатой областной конференции медицинских работников предоставляется первому секретарю горкома ВЛКСМ товарищу Новицкой Ирине Викторовне.
В этот момент со стороны фойе в комнату заходит несколько девушек и среди них я вижу Таню. Рыжие волосы, улыбающееся лицо. Ёлки… Вот по кому я соскучился.
— Татьяна! — окликаю я её.
— Егор? — удивляется она и подбегает ко мне. — А ты что здесь делаешь?
— Тебя разыскиваю, — улыбаюсь я. — Где, думаю, моя Таня? Как ни приду к ней, дома никого нет. Прячется, скрывается, увиливает от встречи.
Я обнимаю её и чмокаю в висок. Вдыхаю её свежий аромат и даже зажмуриваюсь от удовольствия. Утренняя роза. Остальные барышни с любопытством на нас поглядывают.
— Ты как здесь оказалась? — спрашиваю её, выпуская из объятий. — Делегат конференции?
— Делегат? — хохочет она. — Нет, конечно. Мы тут как стюардессы, что-то приносим, кого-то провожаем, цветы вручаем и грамоты подаём. Согнали со всех больниц города.
— Ну, для таких целей самых красивых девушек выбирают, да? Ты когда дома-то будешь, когда прийти к тебе можно будет?
Из зала доносятся очередные аплодисменты.
— Сегодня вечером приходи. Я после конференции совершенно свободна.
— Боюсь, она закончится не слишком рано. Но попытаться можно. Значит, я попытаюсь поймать тебя после всего этого праздника жизни.
— А всё-таки, что ты здесь делаешь? — любопытствует она.
— Меня ждёт, — раздаётся за нашими спинами голос Новицкой. — Брагин, уходим.
— Здравствуйте, — кивает Таня.
— Ну ладно, Танюш, до вечера, — говорю я и снова её чмокаю.
Мы выходим в пустое фойе и идём к выходу. Новицкая двигается энергично и целеустремлённо. Я следую за ней. Вдруг, она резко останавливается и я едва не налетаю на неё. Она поворачивается ко мне, хватает за галстук и приближает своё лицо практически вплотную к моему. Я чувствую её дыхание, касающееся моего лица.
— Никакого аморального поведения я не потерплю, — с тихой злобой шепчет она. — Понятно?
— А что здесь амораль… — начинаю возражать я, но она
— Кто это такая?
— Что?
— Я тебя спросила, кто это такая? — очень чётко проговаривает она каждое слово.
17. Боевой кулак организации
Я смотрю в глаза Новицкой и вижу в них полыхающий огонь дикого, бескрайнего и совершенно необузданного космоса. Изумрудный лёд комет и чёрные дыры небытия.
— Это медицинская сестра, выходившая меня после травмы, — объясняю я. — Следы, кстати, вот они, всё ещё отчётливо видны на голове.
Я поворачиваюсь и пальцем показываю шрам, видимый из-под волос.
— Как её зовут?
— Татьяна.
— Фамилия?
Я пожимаю плечами.
— Не знаешь? — Ирина смотрит с недоверием.
— Нет. Не помню… Э-э-э… Нет… Ты её хочешь к награде представить что ли?
— Вы, — прищурив свои бушующие галактики, твёрдо произносит она.
— Вы, — легко соглашаюсь я.
— Запомни, Брагин, ты не просто школьник и смазливый любимчик девочек. Ты лицо городского комсомола.
— Одно из лиц.
— И на тебя, — игнорирует она мою реплику, — смотрят не как на Гошу Брагина, весельчака и балагура. На тебя смотрят, как на члена бюро городского комитета. А это боевой кулак нашей организации. И тут тебе не хиханьки да хаханьки. Тут огромная ответственность перед товарищами и перед всем городом. Понимаешь ты это? Если нет, разговор короткий. А если понимаешь, тогда веди себя достойно. Ты должен быть примером во всём, чтобы ни один комсомолец не мог сказать, что член бюро горкома несерьёзный, безответственный и аморальный тип.
— Понятно, — серьёзно говорю я. — Отныне никакой распущенности.
— Беспорядочные связи, добрачные отношения, излишний эротизм… всё это пленяет воображение подростков. Но эти грязные и постыдные проявления нравственной нечистоплотности бросают несмываемое постыдное пятно на любого советского гражданина, а на комсомольца, члена бюро — в десятикратном размере. У тебя есть все шансы приносить пользу Родине на постах, связанных с большим доверием. Вот и направь свои силы на то, чтобы оправдывать это доверие, а не разбрызгивать по просторам страны своё семя. Мы поняли друг друга?
— Разумеется, Ирина... Викторовна. Всё прозрачно, ясно и понятно.
— Текст доклада я оценила, — продолжает она. — Молодец. Конкретики, правда, никакой, зато вода представлена в новом агрегатном состоянии. Неплохо. Ярко и свежо. Польза городу от тебя будет. Теперь надо поработать над нравственностью.
— Это… это очень правильные замечания, — соглашаюсь я и делаю максимально серьёзное лицо. — И хотя с большинством из них я не вполне согласен, вижу в них огромную терапевтическую ценность и очень хочу начать работать над моральным обликом. Как можно скорее. Я был бы благодарен, если бы вы мне помогли и стали моим нравственным ориентиром.