Цель – Перл-Харбор
Шрифт:
– Может быть, – наклонил голову Черчилль. – Если опустить эмоциональность вашей оценки состояния японской авиации, мои советники придерживаются того же мнения.
– Ну, так что вам мешает? Вам не нужно ничего особого делать. Просто не поднимайте уровень готовности флота. Танцы, пляж, гулянки – чем еще занимаются ваши моряки, когда наши воюют? Японская разведка все это фиксирует, и рано или поздно…
– Да, конечно. – Рузвельт не обиделся. – Гулянки, пляж… Но ведь, извините, не я передумал получать удар. Если верить вашему молодому другу, это Ямамото отказался от мысли нанести удар. Так?
– Так, – кивнул Орлов. – Но мы над этим сейчас работаем…
– Вы, простите, это кто? Ваш акцент…
– Да русский он, русский… – махнул рукой Черчилль, – хоть и утверждает, что к большевикам отношения не имеет. Сталин пообещал организовать контакт с Ямамото через свою разведывательную сеть.
– Это уже напоминает заговор… – пробормотал Рузвельт. – Интересно, если это станет достоянием гласности – президента США отправят на электрический стул?
– Но я же не плачу, предвкушая виселицу в Тауэре? – Черчилль затянулся сигарой. – Мы же все это делаем не ради себя… Мы отвечаем за наши империи.
Черчилль с вызовом посмотрел на президента, но тот снова промолчал. Империи так империи.
– Есть несколько моментов, на которые указали мои советники, – тихо сказал Рузвельт после паузы. – Да, японская авиация оценивается не очень высоко как в техническом плане, так и с точки зрения подготовки пилотов. Но… Если не ошибаюсь, ваши торпедоносцы, столь блестяще атаковавшие итальянские корабли в Таранто, также не новы. Тихоходные бипланы, полотняная обшивка… И тем не менее прекрасно справились с задачей. И они же обеспечили потопление «Бисмарка».
– Хорошо, ладно… – Черчилль сломал сигару в руке и отшвырнул обломки в сторону. – Но чем они будут топить ваши бесценные корабли? Их торпеды… да и любые торпеды, просто зароются в ил на дне бухты. Мелкая она в Перл-Харборе… Мелкая. Этого вам ваши советники не сказали?
– Сказали. Поэтому, кстати, и противоторпедными сетками наши линкоры не огорожены.
– Вот! – воскликнул Черчилль. – Тогда почему мы об этом говорим? Торпеды – исключены. Бомбы… То, что у японцев есть бронебойного, оставит на палубах ваших линкоров небольшие вмятины. И все! Слышите? Нечем японцам вас топить в бухте…
– И это правда. Хотя…
– Вы об авианосцах? – Черчилль достал новую сигару, сунул ее в рот, не зажигая. – Да, у ваших почти нет палубной брони, и японского хлама им будет достаточно. Уберите их из бухты. Отправьте куда-нибудь… Вам трудно придумать для них дело? Перевозить самолеты, как это делаем мы. И заодно вместе с ними отправьте подальше свои крейсера с тонкой шкурой. Старые оставьте, а новые – в сопровождение авианосцев. Не сразу, конечно… У вас еще есть море времени. Вы же читаете японские шифровки… Только не делайте многозначительного лица. Я ведь не скрываю, что мы, слава богу и полякам, раскололи «Энигму». Ну, дипломатическую переписку вы точно читаете. Как только станет понятно, что японцы сворачивают переговоры, – все, можно выводить авианосцы из базы. Не мне вас учить…
– Вот именно, – холодно подтвердил Рузвельт. – Не вам меня учить…
– Знаете что!.. – начал закипать Черчилль.
– Спокойно, господа! – голосом рефери произнес Орлов. – Драки все равно не получится, а вам еще вместе воевать… Господин президент, как мне кажется, имеет какие-то аргументы против…
– Хочет все сделать чистыми руками… – буркнул Черчилль. – Святоша…
– Я хочу рассмотреть все варианты. И мои советники…
– Ваши проклятые советники…
– Уинстон, мы, конечно, с вами дальние родственники, но тем не менее у меня хватит самолюбия, чтобы вышвырнуть вас из Америки… Мне не нравится, когда вы пытаетесь разыгрывать меня втемную… Вы же не можете не понимать, что корабли – не самая важная цель в Перл-Харборе. Вы же наверняка сами выяснили, что удар, нанесенный по нашим нефтехранилищам и по докам, будет куда чувствительнее и опаснее, чем бомбардировка кораблей. И в этом случае японцам не понадобится крупнокалиберная бронебойная бомба. Хватит фугасов и зажигательных. Нет?
Черчилль похлопал себя по карманам, Орлов достал из кармана пиджака зажигалку, поднес огонек к его сигаре.
– Ну… – протянул Черчилль. – Я думал об этой возможности…
– И вы не можете не понимать, что флот, лишившись горючего и ремонтной базы, неминуемо снизит активность, отдаст инициативу противнику. И это будет похуже, чем потеря пары легких крейсеров и эсминцев. Я прекрасно вас понимаю, Уинстон, понимаю, что для вас жизненно важно вступление Америки в войну. Хотя наши поставки…
– Ваши поставки… – Черчилль глубоко затянулся сигарой.
– Да, наши поставки. Вы знаете, что мне было не так просто придумать обоснование для такого вмешательства в войну. Мы – нейтральны, вынужден вам напомнить.
– Настолько нейтральны, что только утерлись, когда немцы утопили ваш эсминец…
– Вот именно! Точно так же, как утерлись, когда в тридцать восьмом году японцы утопили «Панай».
– В тридцать седьмом, – поправил Черчилль.
– Пусть в тридцать седьмом. – Рузвельт пожал плечами. – Да, мы выразили протест, но войну не объявили. Нужно нечто большее, чтобы заставить нацию захотеть войны…
– А еще вам нужны гарантии, что японцы будут без толку бомбить корабли и не покусятся на вашу драгоценную нефть… – закончил за президента Черчилль. – Как вы себе представляете в этом случае переговоры с японцами? Русские явятся к Ямамото и передадут вашу нижайшую просьбу вот тут бомбить, а вот тут – нет? Вы понимаете, что так у вас ничего не получится? Вы понимаете, что японцы вначале ударят по нашим колониям, потом походя выметут ваши силы с Филиппин, а американский народ так и не загорится жаждой мести. Ведь Филиппины – не ваша территория, в отличие от Гавайев. И сколько вы там потеряете народу при атаке японцев? Опять не будет повода… Это тупик, господин президент. Это тупик, в котором Англию поставят к стене и расстреляют, даже не завязав глаза.