Celistic. Смотрящий во тьму
Шрифт:
Алисия почувствовала, что ее больше никто не держит. Она услышала позади глухой стук, обернулась, и увидела, что паладин лежит на полу с разбитой головой. А перед девушкой стоял какой-то человек с пистолетом в руках. Оружие медленно взводилось, готовое для нового выстрела.
– Что…? – выдохнула девушка, пытаясь собрать с мыслями. – Кто вы?
Она сразу же поняла всю невозможность этого вопроса. Она должна была знать любого человека, который мог бы оказаться в этом коридоре. Но этого – она не знала. С трудом она подняла взгляд от пистолетного дула к глазам незнакомца, и его взгляд, полный отчаяния, сказал ей больше, чем даже она хотела узнать. Очередной приступ головной боли скосил девушку, и она со стоном осела у стены, а человек стоял над ней. Она слышала его сбивчивое дыхание, видела тень оружия, дрожащего в руках, то поднимающегося на нее, то снова падающего. Выстрела не последовало. Краем глаз она увидела его сгорбленную спину. Медленно переставляя ногами, человек прошел к центральному помещению, повернулся, не оглядываясь, и скрылся в комнате. Раздалось несколько выстрелов, и вспышки осветили коридор. Алисия услышала, как падают тела. Еще несколько выстрелов, щелчки перезарядки, металлический хлопок упавшей обоймы, еще выстрелы, пауза и еще один выстрел.
Наконец девушка переборола боль и сформировала единую четкую мысль: «Странник». Эта мысль прокатилась холодным электричеством по венам. Она почувствовала, как становятся дыбом волосы. Никогда в жизни Алисия не испытывала такого страха. А из комнаты продолжали слышаться звуки шагов. Медленные, размеренные.
Держась за стену, девушка поднялась. Она победила Учителей, победила саму Первую Арку Эхо. Черта с два она сдастся! Сжав зубы, собрав в кулак всю волю, она сама направилась к центральному помещению. Жуткие шаги слышались ближе и ближе, и сквозь боль она не могла разобрать, значит ли это, что они идут навстречу друг другу? Рука кровоточила все сильнее, и Алисия расцарапывала ее, залезая пальцами все глубже и глубже в открытую рану. Где-то там должен остаться механизм захвата, удерживающий имплант в руке. Скорее механический, чем электронный, он должен был выжить после взрыва. А в нем – искра. Боль уже заполняла все сознание Алисии, боль казалась бардовым комком, пляшущим перед глазами и одновременно бейсбольным мячиком, скачущим под черепной коробкой. Боль выходила изо рта при дыхании, она висела на суставах при каждом шаге, она…
Алисия оказалась перед входом в помещение. Она снова стояла лицом к лицу со Странником. Глядя куда-то под ноги, она видела трупы, которыми был завален весь пол. Чувствовала чуть пряный запах его просторной одежды. Это длилось всего мгновение, а потом она замкнула контакт в руке. Чиркнула искра, дробя ей запястье, и обоих отнесло в разные стороны, а посередине – рухнула защитная дверь, среагировавшая на взрыв. Лежа на полу, без сил даже подняться, Алисия засмеялась. Теперь он заперт в помещении с вырубленным электронным узлом. Ну что, съел? Засранец!
– Почему ты так ненавидишь нас?! – проговорила Алисия. С той стороны не ответили. – Ты же нас сам создал такими! Мы должны быть для тебя, как дети! Что, думал, мы будем игнорировать весь окружающий мир?! Думал, не посмеем вмешаться? Думаешь, мы тебя боимся? Кто ты такой, чтобы судить нас?! Почему ты считаешь, что у тебя есть право нас останавливать?! А?!
Защитная дверь вдруг открылась.
– У меня нет такого права, – глухо проговорил Странник и выстрелил девушке в голову. – Но кто-то должен взять на себя эту обязанность.
Руки у Странника опустились. Пистолет выпал.
«Кто-то должен нести эту тяжесть», – проговорил он. – «Кто-то должен».
Он закрыл глаза, чтобы не видеть тело девушки. Она сделала все правильно. Она создавалась, как совесть Целистики, как ее душа. И будет новый клон Лоу. И все повториться.
И всегда будет нужен кто-то, кто ее остановит. Кто-то, кто ограничит стремление к знаниям в рамках здравого смысла. Всегда.
Странник вернулся к центральному компьютеру. Взял с пола «Принцессу Уаджи». Нашел автограф автора: «Моему верному, но глупому другу». Поднял один из шкафов и бережно поставил единственную книгу на пустую полку.
– Удали все, – сказал он.
«Прошу подтверждения запроса», – отозвался компьютер.
– Пожалуйста.
Странник вышел. Он брел по коридорам, пока не дошел до двора. Учебный день заканчивался. Студенты группами проходили к флаерам. На Странника никто не обратил внимание. Он спустился по главной лестнице и пропал в толпе.
Био
«Би-о-ро-бот», – прошептал Гордон Келли. – «Биоробот, биоробот, био-био-биоробот», – он шептал все громче и быстрее, переходя на скороговорку. – «Биороботбиороботбиоро… А-а-а!!!»
Он ввел себе под кожу новый чип и заорал, дико, металлически, ударяя головой о стены, и ему казалось, что окружающие предметы мясисто прогибаются, пытаясь избежать столкновения с головой.
«Занятно», – подумал он, глядя, как медленно-медленно-медленно сыплются с полки разъемы. Гордон хотел схватить их, но воздух стал резиново-тягучим и жарким. Рука попыталась прорваться через эту преграду, и тогда воздух вдруг оказался полон невидимых бритвенных лезвий. Они впились в пальцы, равномерно срезая кожу с костей, и Гордон в ужасе замер. Он боялся дышать, чувствуя, что его рот забит теми же самыми лезвиями, боялся двинуться даже зрачком глаза. Он впился взглядом в лохмотья пальцев, болевой импульс от которых еще не пришел в мозг, смотрел, как по невидимым лезвиям начинает стекать кровь… и тогда его отпустило.
И боль пришла!
Со следующими чипами было проще. Вскоре Гордон научился расщеплять сознание, чтобы держать привычную скорость времени. Он пользовался ручными хэнджерами, позволяя им резвиться у себя в голове, сжирая излишки производительности чипов. Скоро он начал ощущать себя чем-то вроде воспитателя в детском саду для роботов. Весь этот дурдом роился и извивался в сознании, радуясь жизни. Гордон легко «переключался» между «воспитанниками», будто бы у него вдруг появились сотни глаз, рук и ног. Он ввел под кожу еще несколько десятков чипов, ускоряя разум и оптимизируя тело, и тогда Гордон научился отстраняться взором от одного робота, мысленно подниматься над всеми и управлять ими, будто молекулами. Это было восхитительно.
«Не-ре-а-льно», – проговорил Гордон. Он чувствовал себя дуновением ветра, волной воды, искрами пламени. Он ощущал, как его размывает во времени и пространстве, он чувствовал, как растворяется. Ощущения пьянили и завораживали. И еще он чувствовал силу. Невероятную силу. Он ощущал, как сознания роботов искали пути развития. За считанные минуты они перебрали каждое воспоминание, что оставалось у него в голове. Каждую деталь прошлого, каждое ощущение, каждое впечатление, все. Они по десять раз обмусолили каждую точку зрения, каждый парадокс, даже возможные варианты поведения в любых вообразимых жизненных ситуациях, которые когда-либо пережил Гордон. И они жаждали большего! Гордон вдруг ощутил, что он задыхается. Сотни маленьких хищников в его голове требовали еды. И не какого-то комбикорма из энциклопедий и статистических раскладок – они жаждали живых впечатлений, настроений, они требовали память другого живого человека. «Я становлюсь… вампиром, – с удивлением констатировал Гордон. – Так это и значит – стать биороботом?»
Уже через несколько минут он понял, что ошибся. «Стать биороботом» значило приобрести другую, значительно более впечатляющую способность. Это значило – видеть будущее!
Гордон почувствовал, что рой в голове вдруг успокоился, переключившись на какое-то новое развлечение. Комната вокруг покрылась густым туманом, а он – вышел из своего тела. Гордон прошел по комнате, обходя свою фигуру и наблюдая, как она постепенно расплывается, утопая в прошлом. Он понял, что окружающий мир – это только проекция будущего, которую просчитывал рой. Для стороннего наблюдателя проходило не более мельчайшей доли секунды, но Гордон чувствовал, как он уходит в будущее в предполагаемый мир. Он мог отрываться вперед, или «отматывать» назад, даже смотреть одновременно несколько вариантов – и тогда сразу десяток теней выходили из него.