Цена ее невинности
Шрифт:
– Нет, Бет. Я просто говорю правду. Но если бы я флиртовал с вами, мне не потребовалось бы прикладывать много усилий. Вы задрожали, когда я взял вас за руку. Это сексуальное притяжение невозможно не заметить. При наших обстоятельствах нам нельзя поддаваться порыву. Но я чувствую еще кое-что. Похоже, вы боитесь меня. Я бы даже сказал, что я очень вам не нравлюсь. Почему? Мы не встречались раньше?
Боже, он разговаривает как юрист даже сейчас, когда они танцуют! Бет почувствовала, что его возбуждение растет. У нее поднялась температура. Ей стоило громадных сил выдержать пронзительный взгляд темных глаз.
– Я
Данте улыбнулся и позволил Бет отступить на шаг назад, между ними образовалось свободное пространство. Его глаза с тяжелыми веками пристально смотрели на ее пылающее лицо. Каннаваро придвинулся ближе:
– Любопытно. – Он недоверчиво приподнял бровь.
Прекрасная Бет определенно лгала. Данте был достаточно опытен в любовных вопросах, знавал в свое время множество женщин и мог безошибочно распознать, когда сексуальное притяжение было взаимным. Но действительно ли она не знала, что у Тони есть брат? Если Бет говорит правду, то она должна считать, что его фамилия Хезерингтон – такая же, как у Тони. Однако она назвала его мистер Каннаваро.
Откуда девушке известна его фамилия, если она утверждает, что ничего не слышала о нем?
Да, с Бет Лэзенби что-то не так. Его адвокатский опыт подсказывал, что она скрывает что-то. Но что? И Данте решил обязательно все о ней разузнать. Не для себя, конечно, а для того, чтобы защитить своего брата.
Горячая волна пробежала по спине Бет от его изучающего взгляда, и ей пришлось собрать в кулак остаток воли, чтобы контролировать свое предательское тело. К радости Бет, в этот момент подошли Тони и Эллен, и ей не пришлось отвечать.
– Твоя невеста утомилась от танцев со мной. Или это от водки, которой я ее угостил? Она хочет домой, – с глуповато-смущенной улыбочкой произнес Тони, покачиваясь.
Бет взяла его под руку, чтобы поддержать. Он явно выпил слишком много.
– Огромное спасибо, Тони, – сухо сказал Данте. Довольным он не выглядел. Он обнял Эллен. Взгляд у нее был слегка остекленевший.
Данте попрощался с братом, коротко кивнул Бет, и, к ее большому облегчению, они ушли.
Бет достала ключ из заднего кармана и, не слушая пьяные просьбы Тони потанцевать с ним, проскользнула в свою квартиру и заперла дверь. Она прислонилась спиной к стене, тяжело дыша и пытаясь вернуть самообладание.
Появился Бинки. Бет взяла его на руки и отнесла в гостиную. Ее колени подогнулись, и девушка с вздохом опустилась на диван, устроив кота у себя на коленях. Она пребывала в смятении оттого, что Каннаваро – брат Тони.
У всех бывают неудачные дни, напомнила она себе. Но сегодняшний день оказался для нее ужасным.
Бет обвела взглядом свою уютную комнату. Это было ее святилище, убежище от всех невзгод. Она посмотрела на две фотографии в одинаковых серебряных рамках, стоящие на каминной полке. На одной были изображены родители, которых Бет обожала. На другой была Хелен, ее самая лучшая подруга. И все трое уже мертвы. На глаза Бет навернулись слезы.
Самым близким человеком для нее, в каком-то смысле заменившим ей семью, был сейчас Клайв Хэмптон, адвокат Хелен. Он стал для Бет другом и наставником. Клайв помог
Бет часто разговаривала с Клайвом по телефону и бывала у него дома, в Ричмонде. Они договорились завтра, в воскресенье, пообедать вместе. Но она чуть не забыла об этом от перенесенного шока. Ему было уже за шестьдесят, и он строил планы, чем будет заниматься на пенсии. Бет привыкла рассказывать Клайву все, но поведать ему, что она пережила при встрече с Каннаваро, было как-то неудобно. Она даже Хелен никогда не говорила о том, как плохо этот человек повлиял на нее в суде. Сказала только, что он очень умен, и ее адвокат, мисс Симс, была бессильна.
За время, проведенное в тюрьме, Бет научилась окружать себя защитной оболочкой и не выказывать эмоций, общаясь с охранниками или заключенными. Вначале жизнь в ограниченном пространстве и мытье в общем душе были просто ужасны, но постепенно Бет привыкла. Она считала себя не лучше и не хуже других. Но, выйдя из тюрьмы и сменив имя, она стала нелюдимой и очень осторожно знакомилась с людьми.
Тони и Майк были ее единственными друзьями в Лондоне, правда, несколько знакомых появились у нее в Фэйз-Ков – поселке у моря, где у Бет был коттедж.
Она устало откинула голову на спинку дивана и закрыла глаза. Бет никогда не чувствовала себя так одиноко, как сейчас. Разве только в тот ужасный день восемь лет назад, когда она сидела на скамье подсудимых, дрожа от страха. И все из-за ненавистного Каннаваро… Ей хотелось набраться храбрости и сказать Данте Каннаваро все, что она о нем думает. Но это было невозможно.
Он опасный человек, и ей лучше избегать его. Она затрепетала всего лишь оттого, что он прикоснулся к ней. И он чуть было не вспомнил, что они встречались раньше. Бет не собиралась облегчать ему жизнь и объяснять, где именно произошла встреча…
Надо сделать так, чтобы они больше никогда не увиделись. И если для этого придется переехать, она так и поступит. Тони говорил, что не видел брата с прошлого года, так что, если повезет, у нее есть время, чтобы принять окончательное решение.
Бинки мурлыкал, растянувшись на коленях Бет. Вздохнув, она встала и отправилась спать.
Но даже в постели беспокойные мысли о Данте Каннаваро не покидали ее. Вначале Бет тревожили воспоминания о том, как она увидела его в зале суда и мгновенно почувствовала какую-то связь с ним. Ее сердце радостно забилось, и, наивная, она поверила, что он спасет ее. Но Каннаваро ее предал. Сегодня вечером он опять вызвал у нее сильные чувства, но она заверила себя, что это просто злоба.
Бет ворочалась, крутилась и вертелась под одеялом, будучи не в силах заснуть. Она вспоминала прикосновения его рук, обнимавших ее, когда они танцевали, тепло его тела. У нее росло подозрение, что, должно быть, он прав. Ни на кого в жизни она не реагировала так, как на Каннаваро. Последние несколько лет Бет встречала много мужчин. Они часто приглашали ее на свидания, но даже те редкие встречи, на которые она соглашалась, не вызывали у нее каких-то особых эмоций, а уж какие были у мужчин руки, она просто не замечала.