Цена манильской сигары
Шрифт:
Там готовились отметить большое событие — приезд высокого гостя из Ватикана. Чтобы церемония прошла гладко, в город ввели четырнадцать тысяч солдат регулярной армии, две роты частей «контроля за гражданскими волнениями», пять команд специалистов по обезвреживанию бомб и мин, подняли по тревоге десять тысяч служащих корпуса военной подготовки граждан для армии (в основном студенты), подразделения «внутренней обороны», резервистов… В это время священники, ставшие популярными благодаря участию в забастовках, критике властей, готовились к проповедям о мире между богатыми и бедными, о необходимости всеобщей любви и т. д.
Надо сказать, что в наставники к проповедникам «классового мира» активно навязываются американские коллеги.
С такими же призывами с подобной же трибуны к филиппинцам обращался и Чарльз Дьюк, американский космонавт, побывавший на Луне. В гостях он представлял не исследователей космоса, а организацию бизнесменов, которые «во всем и всегда руководствуются евангелием» и поэтому не помышляют ни о чем другом, как «о благе ближнего», в том числе и о благе филиппинского рабочего. Во время обоих представлений (они действительно напоминали таковые, потому что молитвы были переложены на джазовую музыку, а псалмы исполняли профессиональные актеры, прибывшие из США) присутствующим предлагались всякого рода религиозные книги и брошюры, предававшие анафеме безбожников, коммунистов, «сеющих вражду».
Вообще американские церковники отличаются повышенной активностью в распространении (даже разбрасывании) своей печатной продукции.
Часто, однако, филиппинские деятели церкви выражают недовольство подобной «помощью» своих американских собратьев. В условиях, когда на территории Филиппин находятся американские военные базы, выступления проповедников из США вызывают, мягко говоря, раздражение. Ведь антикоммунизм — это средство для нагнетания милитаристского психоза, а пропаганда войны совсем не популярна среди филиппинцев.
…За стенами ротонды, в которой хранится крест Магеллана, кипит жизнь большого города, второго по величине после Манилы. Спокойные улицы со старомодными, невысокими зданиями муниципалитета, банков, контор компаний, отходящими от креста лучами неожиданно вливаются в кварталы, где нет места тишине, где стоит грохот от падающих из железного кузова булыжников, где сварочный аппарат ослепляет все вокруг синим светом, кричат торговцы, отовсюду (из лавок, ресторанов, такси) ревут транзисторы, обрушивается гром от реактивных двигателей самолета, идущего на посадку. А вот вдали показались плотные ряды людей. На улицы вышли забастовщики…
— Мы находимся в каком-то странном положении, — делился со мной один из приближенных кардинала Сина, архиепископа Манильского. — Сейчас того набора духовных ценностей, с которыми пришла сюда католическая церковь, уже недостаточно. Его надо чем-то пополнить. Но чем? Сразу не сообразишь. Антикоммунизмом? Успеха нет. Левым лозунгом? В этом случае — успех. Вот и возникает вопрос: чему же люди верят сегодня?
ДАЛЕКО-ДАЛЕКО, НА ТАВИТАВИ
— Синдбад-мореход и его семеро друзей высадились на Тавитави (что означает «далеко-далеко». — Л. К.) именно здесь, — сказал, тщательно подбирая английские слова, старый накора, по-местному «капитан». — Нет, не для того, чтобы разбойничать. Скорее всего его притекло сюда любопытство. Кому не интересно поглядеть на край, где находят самые большие в мире черные жемчужины, где морское дно — сад из кораллов, где что ни дерево, то лодка, будущая, конечно…
Самый отдаленный от Манилы остров Тавитави дал название небольшому архипелагу, расположенному на юге страны. На карте, даже крупномасштабной, это едва заметные точки. Однако на поверхности океана каждый из крохотных островков архипелага выглядит очень оригинально. Один похож на спасательный круг другой — на гигантский плавник, третий — на держащийся на воде пушистый зеленый клубок. Все вместе острова напоминают город, улицы которого — морская гладь шириной до одного и более километров.
Снуют лодки, парусники, катера. Порт и пристань для них — лома на сваях. Под одним качается на волне лодка, под другим — катер, далеко разносится из транзистора голос ликтора, сообщающего последние известия («Мы слушаем и московское радио», — замечает накора). Верандочки домов оплетены из толстых прутьев. На них кипит жизнь: женщины готовят еду, играют лети. Вот мать убаюкивает ребенка, наигрывая ему на большой ракушке, как на дудочке.
В таких бамбуковых хижинах живет большинство народности сулу-самаль, насчитывающей более двухсот тысяч человек. С давних времен вся их жизнь связана с веслами, парусом, рыболовными снастями. Они прекрасные мореходы. Каждый проходит курс многостороннего обучения. В результате выпускник домашнего мореходного училища, где единственный учебник — память деда и живой опыт отца, прекрасно ориентируется в течениях, без запинки определяет путь по звездам, предсказывает погоду, к тому же он прекрасный плотник, повар, умелый торговец, говорит не менее чем на пяти языках или диалектах.
— Ну, а как насчет разбоя? — спрашиваю старого капитана. — Ведь ваш народ иногда называют пиратами?
— Сейчас мы заняты исключительно мирными делами, — улыбается накора, — ловим рыбу, добываем жемчуг, морскую траву, кораллы, заготовляем древесину, плетем сети, делаем из ракушек украшения, перевозим грузы. Вообще разбойный промысел не в характере сула-самаль. Нам самим часто приходилось защищаться от разбойников. Кто только не покушался на наши острова — португальцы, испанцы, голландцы, японцы, американцы. Всем давали отпор. Крохотный Тавитави воевал с японцами во время второй мировой войны. Мы, партизаны, не только наносили удары по гарнизонам оккупантов, но и собирали ценные сведения о японской военной эскадре, которая сосредоточивалась здесь, и передавали их союзникам. Эскадру разгромили. Потом, после войны, рыбаки проявили себя как искусные специалисты по разминированию. На своих суденышках они протралили все воды и сделали их безопасными.
Катер, на котором прибыли в городок Бангао, мы оставили на пристани, а сами пошли знакомиться с ним, с его населением, которого здесь немногим более 20 тысяч. Люди, не расставаясь с морем, все-таки хотят жить на суше. Оно и понятно. Трудно строить на сваях кинотеатр, школу, почту, тюрьму. Все это цепочкой вытянулось поодаль от берега и как бы свысока смотрит на лачуги островитян. Но нет среди них ни завода, ни фабрики, здесь не знают фабричного шума.
Мы приехали на Тавитави по случаю подготовки первого номера газеты «Тавитави геральд». Встретились с журналистами, которые писали для газеты. Собрались в отеле «Южный». Небольшое здание, на первом этаже склад с примыкающим к нему загоном для коз, на втором — три или четыре комнаты, в них, кроме кровати и тумбочки, ничего нет. Мне, правда, как гостю из далекой страны, поставили вентилятор, однако работал он всего два часа в сутки, да и то вечером, пока в кинотеатре шел фильм, ради чего включали движок. Рядом столовая, служащая местом встречи представителей интеллигенции, деловых людей.