Цена обольщения
Шрифт:
На лицо Синджона падала тень, и Эвелин не могла разглядеть выражение его глаз.
— Старлинг рассказал мне, что ночью в доме побывал Филипп.
Краска отлила от лица Эвелин. Старлинг ничего ей не сообщил. Неужели все вокруг шпионили за ней и докладывали о каждом ее шаге?
— Кажется, я вас уволила, капитан. Мистер Старлинг не имел права ничего вам рассказывать. Я не позволяю своим слугам сплетничать с посторонними. Это самое строгое правило в моем доме, если ты помнишь.
Улыбка Синджона
— Я, конечно, больше не лакей, но это были не сплетни, а мольба о помощи. Неужели ты всерьез веришь, что твой шестидесятилетний дворецкий и четыре служанки смогли бы обеспечить тебе защиту? Хотя они и пытались по мере сил.
Сердце Эвелин сжалось от боли. Филипп жестокий человек.
— Немедленно поверни лодку обратно. Пожалуйста… — взмолилась Эвелин, и ее горло сжалось от страха за слуг.
— Это корабль, Эвелин, и я не могу выполнить твою просьбу. Здесь всем руководит капитан. Тебе нечего бояться. Мне приказано вернуть тебя в Англию в целости и сохранности, иначе хозяин этого корабля собственноручно меня повесит.
Синджон огляделся. Его взгляд скользнул по широкой кровати с шелковым бельем, по покрытым богатой вышивкой шторам на окнах.
— Я должен был предположить, что это будет плавучий дворец, — пробормотал он.
По спине Эвелин побежали мурашки. Для своей последней жертвы Филипп тоже построил дворец. Она в страхе отшатнулась.
— Что это значит? — спросила Эвелин.
— Это значит лишь то, что во время путешествия тебя будет окружать роскошь. А для Филиппа подготовили ловушку. Когда он вернется в Реншо-Хаус, его арестуют. И к тому времени, как ты вернешься домой, все будет кончено.
Эвелин сглотнула.
— И что потом?
Синджон принялся накладывать жаркое в тарелку Эвелин.
— Ты будешь свободна. Можешь уехать из Лондона и делать, что тебе вздумается.
Эвелин тяжело опустилась в кресло и невидящими глазами смотрела на дымящийся соус.
— А ты? Что будет с тобой? — спросила она.
Синджон положил на тарелку Эвелин ломтик хлеба. Он пользовался при этом щипцами, словно все еще служил лакеем.
— Это путешествие многое решит в моей судьбе.
— А после него? — не унималась Эвелин.
Синджон сел напротив нее и дерзко улыбнулся, однако улыбка не тронула его глаз.
— Я так далеко не заглядывал.
При других обстоятельствах ужин был бы очень интимным и романтичным, но сейчас бывшие любовники ели в напряженной тишине. Неужели будущее виделось Синджону таким же тусклым и безрадостным, как и ей? Эвелин не могла прочитать выражения его лица. Точно так же они могли ужинать на балу или в последний вечер перед казнью.
— Каким образом эта поездка тебе поможет? — спросила Эвелин.
Синджон улыбнулся, и она подумала,
— Я заслуживаю того, чтобы знать правду, Синджон. Ты сам так сказал.
Синджон опустил вилку.
— Я еду во Францию, чтобы отыскать одного британского солдата. Он сможет рассказать правду о том, что произошло на дороге в Испании в тот злополучный день. Военный трибунал вряд ли примет во внимание показания французского полковника или его жены, которые присутствовали при этом.
— Патрик О’Нил, — пробормотала Эвелин.
— Откуда ты его знаешь? — удивленно спросил Синджон.
— Лорд Крейтон предупредил сестру Патрика о том, что ты будешь его искать. Она сказала, что ты хочешь убить ее брата, чтобы он не дал показаний против тебя. — В глазах Синджона вспыхнул гнев, вызванный несправедливым обвинением. — Но какое отношение ко всему этому имеет Крейтон? Почему он выдвинул такие чудовищные обвинения, если они несправедливы?
Синджон не ответил. Он встал с кресла, бросил на него салфетку и подошел к окну. Его темный силуэт четко выделялся на фоне звездного неба.
— Разве ехать во Францию не опасно? — спросила Эвелин. — Мы ведь в состоянии войны. Если майор Крейтон ошибся, ты мог бы поговорить с ним и…
Взгляд Синджона источал такой холод, что слова застыли у Эвелин на языке.
— Мне потребуется всего пара дней, чтобы разыскать О’Нила, а ты будешь на корабле в безопасности. Капитану дан приказ отвезти тебя домой, если что-то пойдет не так. Но что бы ни случилось со мной, держись от Крейтона подальше, Эвелин.
— Если что-то пойдет не так? — эхом откликнулась Эвелин, не услышав остального.
Она старалась не представлять себе безжизненное лицо Синджона и сочащуюся из смертельной раны кровь. Горло Эвелин сдавило железным обручем. В углах каюты поселились тени, и только они с Синджоном стояли в теплом круге света. И это был рай в центре подступающей к Синджону бездны.
Он лгал ей. Он защищал ее и заставлял чувствовать себя любимой.
Он украл ее, чтобы защитить от Филиппа.
Сердце Эвелин раскрылось, точно крышка заржавевшей музыкальной шкатулки.
— Ты хотя бы говоришь по-французски? — спросила она.
Синджон нахмурился.
— Un peu, — ответил он. — Немного. А почему ты спрашиваешь?
Он вновь опустился в кресло, и Эвелин смотрела, как он ест.
— А я говорю на этом языке бегло.
— Да?
— Да. Разве ты не должен взять с собой кого-то, кто хорошо говорит по-французски? — спросила Эвелин, не сводя глаз с Синджона. — На всякий случай?
Эвелин заметила, как в его глазах вспыхнуло понимание. Он со звоном положил вилку на стол.