Цена Огня. Дети Левиафана
Шрифт:
Нордер всё держал его своей дрожащей рукой. Людвиг набрался смелости и спросил:
– Он вытек?
– Остался, но скоро помутнеет. Я истратил всю мазь, чтобы хоть немного снять боль.
– Не очень-то и помогает.
Людвиг всё смотрел на паутину.
– Я же это заслужил. Надо было тебя слушаться, не встряли бы в эти беды. Всё из-за меня, Эйн. Зря я тебя не послушал.
– Ты правильно сделал, – отозвался Эйнар. – Что бы ни случилось, ты всё делаешь лучше, чем я. Может, хоть с тобой я начну поступать правильно. Это всё из-за… – он зажмурился и отвернулся. – Тебе надо спать. Сколько получится.
На последней фразе голос дрогнул. Если ещё и нордер расклеится…
– Вытри глаза, тебе не идёт. Пусть среди нас двоих лучше я останусь плаксой, хорошо?
– Хорошо, Виги.
– Мне надо встать. Вдруг они опять нападут?
– В таком виде от тебя мало толку.
– Спасибо за честность. Унесёте меня на носилках, буду драться лёжа, – Людвиг через силу улыбнулся. Лучше улыбаться, чем рыдать. Не так больно.
Эйнар улыбнулся в ответ.
– Спи.
Людвиг закрыл глаз, но с этим гвоздём уснуть невозможно.
– Что в деревне? Сколько погибло?
– Восемь в бою. Трое после. Трое не доживут до вечера. Ничего не мог сделать, я же только вывихи вправлять умею, да повязку наложить. Ещё с десяток раненых, некоторые тяжёлые. Одному пришлось отрезать руку. Мазь ведь кончилась, пошло заражение.
Эйнар будто оправдывался.
– Ты сделал всё, что мог. А разбойники?
– Погибло намного больше. Но и отступило немало. Больше, чем нас осталось.
– Дерьмо. А что…
– На Ханне ни царапинки.
Людвиг улыбнулся. О ней стоило спросить с самого начала.
– Всё, спи.
– Тебе бы самому поспать, Эйни.
– Если бы была возможность, – нордер вздохнул.
Дверь открылась, и они посмотрели на вошедшую. Ханна улыбнулась, но её печальные глаза блестели. Оба глаза.
– Проверю раненых, – Эйнар поднялся и ушёл.
Бросил его одного. Людвиг смотрел на Ханну и чувствовал, как накопленная решимость уходит. Он опять слабенький и всего в шаге от того, чтобы зарыдать. Она села на край матраса.
– Всё будет хорошо, Эммерик.
Слёзы брызнули из глаза. Она даже не знает его настоящего имени. Но больше лгать нельзя. Она должна знать правду, чем бы это ни закончилось. Хуже не будет.
– Не Эммерик, – сказал он. – Меня зовут Людвиг. Я рыцарь… рыцарь Огненной кавалерии Эндлерейна. Красный плащ.
Ханна не ответила. Эти секунды длятся как часы, но Людвиг только рад, ведь она ещё рядом. Сейчас она уйдёт и все узнают правду. Пусть. Тогда боль прекратится.
– Почему ты тут? – спросила Ханна.
– Я пытался пробраться к своим. Но не смог пройти мимо… столько зла совершил… я хотел его искупить… – слёзы продолжали бежать. – Я боялся… я трус. Это всё моя вина. Я лишь хотел…
– Тише.
Она легла рядом. Он почувствовал её тёплое дыхание.
– Это наша вина. Это мы совершили зло и расплачиваемся за него. И тебе тоже пришлось, хотя ты тут ни при чём.
– Почему?
– Не надо слов. Спи и набирайся сил.
– Я боюсь засыпать, – Людвиг всхлипнул.
– Я посторожу твой сон, – прошептала Ханна ему на ухо, отчего по телу пошла приятная дрожь. – Людвиг?
– Да?
– Ты искренен. В отличие от всех. И меня. Поэтому ты так нам нравишься. Теперь спи.
Он хотел ещё поговорить, но в её объятиях всё стало неважным. Он уснул.
* * *
Умерло ещё двое. Один из них – парень, что постоянно выбивал себе плечо. И который принёс пиво за час до боя. Раненые лежали на подстилках и смотрели на Эйнара, но он ничем не мог помочь, слишком мало он умел. Не может вернуть глаз Людвигу. Не может помочь раненым выжить. Не смог спасти Ульфа и Берну. Погубил Хенрика.
– Почему он умер? – закричала незнакомая женщина и ударила по щеке.
Лицо онемело и тут же прилетела следующая пощёчина. Эйнар не сопротивлялся. Уцелевшие жители собрались вокруг. Сейчас начнутся обвинения, что не смог спасти всех. Но он ошибся.
– Успокойся! – сказала жена бородатого лесоруба, держа кричащую за руку. – Он не виноват, что твой муж погиб. Никто бы не смог его спасти.
Они обнялись и долго так стояли, рыдая. Муж одной умер только что. Муж другой, тот весёлый бородач, которому Эйнар лечил руку, погиб в бою. Вспомнился вкус мясного пирога, что парочка принесла в благодарность.
– Спасибо вам, – пробормотал какой-то человек с перевязанной бедром.
Эйнар даже не помнил его, настолько всё смешалось в памяти. Перед глазами стояли эти две женщины, утешающие друг друга. Он сел на скамье снаружи. Кто-то подал миску с похлёбкой. Кажется, это была жена старосты. Странно, что не ругалась.
Эйнар не знал по именам почти никого из жителей деревни. Большинство из них раньше смотрели на него с холодом. Но сегодня, когда все должны начать его ненавидеть за то, что он не спас умирающих, всё изменилось. Будто он им небезразличен. А они ему. Но скоро начнётся последняя атака, которую никто не переживёт.
– Ох, ну мы и в дерьме, – сказал рыцарь Дитрих, подходя ближе. – Вроде победили, а кажется, что проиграли. Говорят, в Старом мире для такого было целое выражение, но я его не помню.
Рыцарь-предвестник хромал сильнее обычного. Стальной панцирь погнут в нескольких местах, а флаг сзади надломлен. Дитрих так и не почистил булаву. Кровь засохла, к стальному зубчику прилип длинный волос.
– Как сэр Эммерик?
– Жить будет. Но один глаз ослеп.
– Жаль. Он совсем молодой, хоть и прошёл через многое. Говорят, что шрамы красят мужчину. Но это ложь. Я зайду к нему.