Цена спокойствия
Шрифт:
— Герда, к ноге!
— Не переживайте, Марин Викторвна! Это она Эльвирку в снег уронила, от любви! — вынырнул из толпы раскрасневшийся то ли Мирон, то ли Костя Бондаренко. Через секунду рядом появился брат. Вечером, в пуховиках и шапках, сдвинутых набок, мальчишек, пожалуй, не различили бы и родители.
Герда басовито гавкала, носилась за радостно визжащими детьми и шутливо рычала.
— Марина Викторовна, можно, собачка с нами поиграет? — попросил кто-то из девочек.
— Ладно, только недолго. И в санки её не запрягайте, а то шеи себе посворачиваете. Она не умеет нормально в упряжке ходить.
«Герда. Не пугай, не обижай. Малышей. Придёшь. Как устанешь».
— Вы на собрание? — спросил Костя (или Мирон). — Мамка и папа уже там.
— Да, туда. А вы, стало быть, развлекаетесь? Настю куда дели?
Братья замерли. Потом Мирон (или Костя) всмотрелся в темноту и испуганно заорал:
— Наська, ты куда?! Тебе щас кто-нибудь накостыляет!
Второй мальчишка подхватил:
— Или башку разобьёшь, а нам потом мамка наши поотрывает!
Забыв о ведьме, Бондаренко побежали в сторону «взрослой» горки. Марина рассмотрела у подножия крадущуюся фигурку в коротком пуховике. Девочка упорно тащила за собой санки.
«Малышка неисправима», — хмыкнула ведьма и пошла в сельсовет.
В комнате для совещаний было людно и накурено. Сюда набилось больше сорока человек. За столом все не поместились, поэтому кто-то сидел на подоконниках, кто-то на стульях и старом кожаном диване, а некоторые просто подпирали стены.
Марину поначалу не заметили — приреченцы на повышенных тонах обсуждали предстоящий рейд. Громче всех кричал Семашко:
— Я не знаю, сколько навигаторов готово! Викторовна ещё не объявлялась! Да вы сами подумайте — когда она могла их сделать? Так что, скорее всего, идём минимальным составом.
— А где она? — заинтересовался кто-то.
— В Украине. Или в Роднике Веры, — влез в беседу Глеб. — Со дня на день объявится.
Марина действительно последнюю неделю помогала Роднику и Житомиру наладить общение. Кроме того, несколько раз пришлось мирить Хромушку и Шевченко — ни он, ни она не хотели бросать свои дома, но и расставаться тоже не желали. Один давил на другого, настаивая на переезде, и никто не собирался уступать. Под давлением наставницы влюблённые решили не спешить и оставить всё, как есть, хотя бы на год. Вмешиваясь в чужие отношения, Сычкова чувствовала себя лошадью, тянущей плуг. Поэтому, когда ситуация более-менее «устаканилась», с огромной радостью сбежала в Приречье.
Так что домой колдунья вернулась два дня назад. Но никому не сообщила — поняла вдруг, что стала похожа на автомобиль, у которого отказали тормоза. Он несётся в потоке машин, и только постепенное сбрасывание скорости и полный контроль над ситуацией может предотвратить смертельный исход. Поэтому Марина повременила с сообщением о прибытии. Двое суток она только и делала, что спала, ела и забывалась в объятиях подконтрольного огненного змея. Нечистый приходил в образе буддистского монаха. Спокойный, уравновешенный, он невпопад сыпал фразами о том, что успеть всё невозможно, а значит, и нервничать по этому поводу не надо, что главное в жизни — гармония с собой и окружающим миром, поэтому нужно остановиться и посмотреть на всё со стороны. Помогло это слабо, но Марина смогла хоть немного сбавить темп.
— Я уже здесь. Всем здравствуйте. — она уселась на торопливо освобождённое для неё место.
— Привет. Давно вернулась? — спросила Татьяна.
— Недавно, — уклончиво ответила ведьма, — давайте к делу. Вы, как обычно, после Старого Нового года собираетесь выходить? Ещё больше месяца. Я успею сделать пятнадцать-двадцать навигаторов. Тридцать два уже готово. Так что не нервничайте.
По комнате пронёсся всеобщий вздох облегчения, а Сычкова скрестила руки на груди и продолжила:
— С навигаторами разобрались. Дальше. У меня хорошая новость — я нашла Бабу Ягу. Правда, она затребовала в два раза больше свежины, чем брала предыдущая.
— Что, чёрт расстарался? — прищурилась Татьяна. Она всё не могла простить нечистому похищение Насти. — Подлизывается, козлина?
Марина усмехнулась. Вениамин действительно вроде как подлизывался. Принёс несколько древних фолиантов из Ватикана, передал для Настасьи огромный кукольный домик, который, впрочем, фельдшер тут же выбросила, нашёл сговорчивую Бабу Ягу, а ещё покорно выслушал вполне справедливые обвинения и вытерпел несколько огненных шаров, запущенных в свиной пятак. Подослал к Максиму зазовку — не с целью забрать жизненную силу, а «во имя наслаждения». Правда, Максим не соблазнился и подарок не оценил, а лишь попросил потустороннюю путану передать чёрту пару крепких тумаков.
— Ничего, Тань, пусть. Когда мы ещё сможем наблюдать такое зрелище — нечисть мучается совестью. Сама знаешь, это ненадолго.
Семашко недовольно пробурчал:
— Аппетиты у этих баб Яг запредельные. Но что поделаешь. Ладно, разберёмся. Может, гусятиной частично брать согласится. Я сам с Ягой поговорю. Только ты это…
— Конечно, вместе сходим. Одного к ней не отправлю, не переживай. Что ещё на повестке дня?
Присутствующие в комнате стали наперебой озвучивать проблемы.
Марина прекрасно слышала скрип снега, но сделала вид, что ничего не замечает, чтобы не портить кузену удовольствие.
— Чего сидишь? — рявкнул Слава, явно рассчитывая на определённый эффект. Ведьма подыграла — вскрикнула, вскочила и обернулась.
— Ёшки-поварёшки, актриса из тебя, как из меня балерина, — разочарованно протянул Коваль и плюхнулся на лавку, — ого, подогрев наколдовала? Спасибо тебе от моей задницы.
— Что, так плохо вышло? — Марина села рядом.
— Угумс. Переиграла маленько, с визгом. Но ничё, пару десятилетий потренируешься, и всё будет пучком. Так чего сидишь? Я думал, ты домой ушла.
— Отдыхаю просто. Видел, какие звёзды яркие? Герда всё ещё с детьми носится, не хочу им всем портить развлечение. Подожду минут пятнадцать. Кстати, собрание ещё надолго?
— Да нет. — Славка отрицательно помотал головой. — Так, кое-какие нюансы остались. Ты, кстати, зря ушла. Мы там новые назначения обсуждали.
— В моём присутствии уже необходимости не было. Ты же знаешь, я не слишком люблю вмешиваться в людскую жизнь.