Цена спокойствия
Шрифт:
— Да, любимый. Прости. Больше никогда. — Тихий шёпот Мораны почему-то услышали все присутствующие.
— В двух переходах есть замечательное место. Огромный выбор женской одежды. Тебе понравится. — Чернобог пристально посмотрел на мопед Семашко, сиротливо стоящий в паре десятков метров от места битвы, и старенькая «Рига» превратилась в новый, блестящий, внушительный в своей крутости мотоцикл.
— Ой, нет, я на этой железяке не поеду, — быстро проговорила Морана, — давай как всегда — на лошадях.
— Не тебе решать, — хмыкнул в бороду Высший и пошёл к «железному
Вокруг зашевелились и застонали приреченцы, освободившиеся от ступора.
— Типичная тэпэ[1], тьфу. А ещё элита.
Марина снова вздрогнула и обернулась на голос. Оказалось, Вячеслав далеко не убежал — он внимательно следил за происходящим сквозь щель в заборе.
— Нет! Куда! — отмерла, наконец, Прасковья и рванула за потусторонней супружеской парой. — Морана, ты обещала ритуал! Ты мою школу ради этого под ноль уничтожила!
Старая ведьма бежала, не замечая ничего вокруг. Когда она оказалась метрах в трёх от Сычковой, оба амулета, и Маринин, и Прасковьин, засветились и зазвенели, волосяные верёвочки натянулись. Параскева так хотела остановить Морану, что даже не обратила на это внимание, а вот Марина ахнула и схватилась за свою подвеску, чтобы нитка не повредила кожу.
— Прости, как-нибудь в другой раз, — пожала плечами Высшая. Судя по всему, виноватой она себя не чувствовала, и на переживания Прасковьи ей было плевать.
— Что значит, в другой?!
Ведьма совершенно потеряла над собой контроль, развела руки, и, повинуясь её приказу, с ближайшей хаты сорвало крышу. Шифер полетел в сверхъестественных супругов, но на подлёте разбился на мелкие кусочки.
Чернобог обернулся, взмахнул рукой, Прасковья с душераздирающим визгом пропала. Амулет Марины вспыхнул особенно ярко, и приреченская ведьма исчезла вслед за соперницей. Каменная кукла позади машины взревела и провалилась сквозь асфальт.
— Какого хрена?! — Завопил Вячеслав, распахнул калитку и выскочил на улицу. Из соседнего двора выбежал Максим и поспешил к тому месту, где за секунду до этого стояла Сычкова.
— Нет, ты видел?! Э, мужик! Куда Маню дел? — продолжал орать Слава, забыв об осторожности. Чернобог, никак не реагируя на крики, усадил жену позади себя, завёл мотор. Мотоцикл окутался туманом, который через миг рассеялся, унеся чету Высших и средство передвижения. Коваль сплюнул, подбежал к Максу и стал торопливо предлагать варианты дальнейших действий.
На крыше одного из домов, никем не замеченный, сидел Вениамин. Наблюдая за тем, как пытаются прийти в себя люди, как нервничают Коваль и Максим, он вытащил из уха заплесневелую сигару, понюхал, скривился и выбросил. Покопался в волосатом пупке, вытянул цветок ромашки и засунул стебелёк в рот.
— Ёперный театр! Эти твари мой мопед уволокли!
Чёрт довольно хохотнул и исчез.
Болото. Настоящее, ненасытное, бездонное. Марина очнулась, будучи в трясине почти по пояс. Но это не доставило проблем — небольшая просьба амулету, который всё ещё нервничал и куда-то тянулся, и внизу что-то зашевелилось,
Вскоре из грязи вынырнула каменная голова. Аккуратно поставив хозяйку на твёрдую почву, голем замер, сам так до конца и не выбравшись.
— Хороший бонус. Мой куда бесполезней. Хотела бы я знать, как одна из семи частей Древа попала в твои руки, но ты ведь не расскажешь.
Марина сжала кулаки и обернулась. В паре десятков шагов от неё стояла совершенно чистая Прасковья.
— Что ты смотришь? Я тоже искупалась, но ко мне грязь не пристаёт. Есть одно заклятие, если его на носитель подвесить…
— Ты! Зачем? Столько смертей! Что мы тебе сделали?!
— Ничего, — равнодушно пожала плечами Прасковья. — Поверь, это не доставляло мне удовольствия. Так было нужно. К сожалению, ничего не вышло. Но мне не впервой — отряхнулась, собралась и повторила попытку.
Мирное и какое-то горестное выражение на юном лице привело в бешенство. Эта дрянь должна, просто обязана была хотя бы немного чувствовать себя виноватой. А она прямым текстом обещала продолжить. Приреченская колдунья набросила на себя защиту, разжала кулаки, сложила пальцы в замысловатую фигуру и создала заклятие. Поверхность трясины пошла пузырями, невдалеке послышался протяжный, гулкий вой. Волки, лисы, лягушки, жабы… Все, кто считал болота своим домом или просто пробегал мимо, явились на зов.
Прасковья хмыкнула и тоже спряталась за защитным куполом:
— Глупо. От зверья не будет никакой пользы. Сама посмотри — суетятся на берегу, в трясину не суются. А от жаб у меня замечательное заклинание есть. Отпусти несчастных. Я не хочу тебя убивать, солнышко. Хотя… Подустала уже от Приречья и от тебя. В конце концов, что я, другого вместилища не найду?
Марина даже почувствовала разочарование, смешанное с презрением — столько сил потрачено, и ради чего? Нового тела? Но развивать беседу не стала, а просто зачерпнула воды из болота и швырнула водный кулак в соперницу.
Прасковья даже не шелохнулась. Заклинание пропало втуне — на шее старой ведьмы сверкнул амулет, кулак поменял траекторию и с громким хлюпаньем упал в трясину.
— Девочка моя. Всё-таки ты ещё слишком молода и неопытна. — Мягкий, вкрадчивый голос невообразимо бесил. — Во-первых, водичка слишком грязная. А я люблю чистоту и не ленюсь обновлять заклятие. Мне даже делать сейчас ничего не пришлось. А во-вторых, ты не сообразила? Мы в Вырае. Наши возможности здесь безграничны.
Сказав последнее слово, Параскева просто исчезла. Вокруг поднялся ветер, а островок вздрогнул и стал медленно опускаться. Марина завертелась, испуганно глядя на то, как торфяная жижа заливает твёрдую почву. Голем шевельнулся, подхватил хозяйку на руки-камни, поднял их вверх и застыл. Несчастные звери бесновались — следуя зову, они жаждали добраться до врага, но сделать этого не могли. Марина с сожалением отменила заклятие. Волки, лисицы, бобры, кабаны сразу же разбежались.