Цена Веры
Шрифт:
– Наверное, за греблю нам заплатят сверху? – спросила Джеззет, подмигнув. Гок её проигнорировал, как обычно, зато остальные засмеялись, взявшись за вёсла, и отчалили от тайного места встречи.
Джеззет
– Хоть бы раз, – сказал Салли, скрестив ноги и пытаясь убрать колени под столик, – хоть бы что-нибудь произошло. Кажется, уже пара веков прошло с тех пор, как кто-нибудь приносил хотя бы какие-то неприятности. – Его большие колени ударились в край маленького столика, и он сдался, повернулся набок и расслабился, опираясь на локти.
Джез села в традиционной для Драконьей империи манере, легко убрав колени под стол. Она бывала в тавернах по всему обитаемому миру, и нигде питейные заведения не были такими странными, как в Соромо. Вместо общего помещения, в тавернах Соромо было множество комнат, отделённых друг от друга тонкими ширмами из дерева или бумаги. Посетители сидели в своих комнатах и редко видели других посетителей, если вообще видели. Возможно из-за этого о потасовках в тавернах Соромо почти не слышали. В каждой комнате имелся столик высотой примерно в фут, и множество стульчиков, которые на самом деле не сильно отличались от ярко раскрашенных циновок с деревянными спинками. Сесть за стол, не сложив перед входом оружие, туфли, перчатки и шляпы, считалось оскорблением персоналу заведения. Также оскорблением персоналу считалось позволить женщине сидеть за столом, но с другой стороны, немногие заведения готовы были дважды спорить с Джеззет об этом.
У Джерина была личная традиция: после каждой законченной работы вести команду в одну из таверн Соромо. Как босс он получал существенно больше, чем остальные члены команды, и, к одобрению Джез, с радостью угощал за свой счёт команду едой и выпивкой. Редко ей встречался такой щедрый и дружелюбный босс, как Джерин.
Конкретно эта таверна называлась "Янами", и Джеззет не знала и не интересовалась, что это значит. Но раньше она здесь не бывала – ни с этой маленькой командой охранников, ни без неё – и поэтому знала, что непременно случится.
В маленькую огороженную комнату вошла официантка и замерла на месте. Джеззет посмотрела на неё. Как и все служанки в Соромо, она была одета в большое шерстяное платье, скрывавшее всю фигуру, за исключением головы, ладоней и ступней в тапочках. Её лицо закрывала белая керамическая маска без особых черт, с двумя щёлочками для глаз и щёлочкой чуть тоньше, но длиннее, для рта. Из-за какой-то игры света ни губы служанки, ни её глаза не были видны под маской, и это было сделано намеренно.
"Раз мужчины, которым она прислуживает, не могут видеть ни её фигуры, ни лица, то они даже не думают о ней ни как о женщине, ни как о человеке. Поистине, чудесный город".
Волосы служанки, почти такие же чёрные, как у Джез, свисали до плеч, обрамляя маску – они немного покачнулись, когда она пробормотала что-то на языке, которого Джез не знала, а потом повернулась и быстро вышла из комнаты. Ещё одной несправедливостью по отношению к женщинам Соромо был тот факт, что им – по крайней мере простолюдинам – запрещалось изучать общий язык, и, следовательно, они не могли общаться с иностранцами.
Лей усмехнулся и вытащил курительную трубку, набил сушёным листом и раскурил от единственной свечи в центре стола. Джерин с покорной улыбкой широко развёл руками, а потом достал из куртки дин – деревянную пластинку, служившую в Драконьей империи деньгами и стоившую больше, чем лат.
– И так каждый раз, – со вздохом сказала Джез и покачала головой.
Джерин кивнул.
– Чтобы тебе позволили здесь пить, надо заплатить почти столько же, сколько за еду для тебя на всю ночь.
– Ну так не плати, – беспечно ответила Джез. – Я научу их уважению.
Джерин фыркнул.
– И навлечёшь на нас чёртову стражу. Тебе-то, может, и ничего не будет, с учётом того, как тобой очарована императрица, но мы… нас казнят за нарушение порядка.
Джеззет кивнула – в Соромо часто случались публичные казни за всевозможные преступления, и нарушение порядка определённо было одним из них. Варварские столичные наказания действительно снижали уровень преступности. "Или же они просто заставляют преступников работать умнее и осмотрительнее".
Высокий мужчина в облачении, выдававшем в нём владельца, вошёл в дверь и указал на Джеззет.
– Вон, – приказал он, выпучив глаза.
Джез повернула голову и мрачно улыбнулась владельцу, отчего тот испуганно отступил на шаг, но Джерин уже поднялся и принялся успокаивать тупицу. После нескольких успокаивающих слов и целого дина владелец согласно проворчал, что Джеззет может остаться. Она зааплодировала, когда владелец покидал комнату, но он её проигнорировал.
Спустя несколько минут снова появилась служанка. Кто-то мог бы подумать, что это другая девушка, но Джеззет точно знала, что это та же самая. Она поняла это по тому, как ходила эта женщина, и по тому, как она регулярно дёргала головой в сторону Джез. Женщины в Соромо всегда находили её очаровательной, и, судя по тому, как здесь с ними обходились, Джез это не сильно удивляло.
Все заказали еду и выпивку, и за всё это время служанка ничего не сказала, только с энтузиазмом кивала. Джеззет смотрела на неё и качала головой.
– Отвратительно, как вы тут относитесь к женщинам, – осуждающе сказала она Джерину и Лею.
Лей улыбнулся и пожал плечами, а Джерин рассмеялся:
– Ты обо всём народе или конкретно о нас? Лично я даю своей жене все удобства и права, которых она заслуживает. К сожалению, сама она отказывается принимать права, которые я ей даю. – Джеззет фыркнула, но Джерин продолжил: – Так и есть. Это неприятное последствие культуры, в которой мы живём – наши женщины считают, что они хуже мужчин.
– Они и хуже, – сказал Лей, заговорив впервые за день и, судя по опыту, вероятно в последний раз.
Джез едва не прожгла в нём дыру взглядом, но Лей лишь просто пожал плечами и проигнорировал её.
– Сам я, – продолжал Джерин, – не считаю, что это справедливо. То, как мы низводим женщин до роли единственно прислуги, как большинство мужчин, включая моего молчаливого друга, напоказ воспринимает их лишь в качестве вещей. Это неправильно, по крайней мере я так думаю, но что я должен делать? Я простой человек с простыми возможностями. Я работаю, чтобы поддерживать свою семью. Я не революционер.
– А почему? – надавила Джез. – Настаивай на своём, поступай не как все, если ты действительно веришь в то, что сейчас исторг.
Джерин рассмеялся.
– Я простой человек. И к тому же, держу пари, ты, просто будучи собой в нашем городе, делаешь больше, чем я смог бы сделать в своей жизни.
Джез фыркнула. Ей хотелось плюнуть, но в Соромо это считалось грубостью, особенно в помещении.
– О, ты мне не веришь? Но это правда. Ты распространяешь разногласия одним фактом своего существования, Джеззет Вель'юрн. Женщины завидуют твоей свободе, твоей силе, а мужчины понимают, что хотят чего-то большего – а не просто эти кроткие тени, которых продают им в качестве жён. В тот день, когда вы с арбитром сюда прибыли, весь город гудел.