Цена войны
Шрифт:
– Чего страдаешь так?
– Да вот… Думаю. Почему мир так несправедлив и жесток. Люди дерутся за власть, а страдают, прежде всего, дети.
– Хех, – усмехнулся Гельмут. – Мир в принципе несправедлив, а люди все жестоки.
– Все?! С чего бы это?! – возмутилась девушка.
– А вот так! Все люди жестоки.
– Ну, то есть вообще все?! И дети? Я, по-твоему, тоже жестокая?!
– Конечно!
– Еще бы! Чего другого можно было от тебя ожидать?
– Смотри – ты ведь без колебаний пожертвуешь мной, если припечет, так? А ведь, по сути, ты обрекаешь меня на смерть, потому
– Если бы ты не был циничной сволочью может и поколебалась бы!
– Вот видишь, – ехидно улыбался Гельмут.
– А ты у нас значит святой, да?! Ты ведь нас бросить хотел, так?! Когда до города доехали!
– Да, хотел… Но не бросил!
Скрипачка отвернулась, скрестив руки на груди. Наемник смотрел на нее, улыбаясь, а затем подсел рядом:
– Послушай, нет абсолютно добрых людей или абсолютно жестоких. Каждый сам выбирает, как именно он будет жить и каких идеалов придерживаться.
Девушка гневно посмотрела на него, но затем ее лицо смягчилось, она опустила глаза.
– Наверное ты прав.
Гельмут хлопнул ее по плечу.
– Не переживай так, все будет хорошо. Пойду, посмотрю как там баронские отпрыски.
Наемник прошел несколько вагонов и оказался в ресторане, предлагавшем закуски для пассажиров, в основном фрукты и салаты, которые могли достаточно долго храниться, чтобы пережить дальние переезды. Конечно, здесь заказывали и горячие блюда, однако возможности поваров были крайне ограничены. Парень у стойки улыбался во весь рот. Гельмут подошел к нему и достал мешочек с монетами, который взял из сумки. Он открыл рот, но паренек не дал ему и слова сказать.
– Здравствуйте! – выпалил он.
– Привет, – несколько смутившись, ответил наемник и указал на сигареты позади официанта. – Мне вон ту пачечку.
– Пожалуйста, – парень подал Гельмуту сигареты.
Наемник поблагодарил его и оставил на стойке несколько монет. Он вышел на переход между вагонами и, вытащив коробок спичек, зажег сигарету. Он наслаждался быстро проносящимися пейзажами и воющим ветром. Думал о том, что сказал Авроре и что делать дальше. Наемник докурил, затем двинулся в следующий вагон за детьми. Стоило их забрать прежде, чем они достигнут Брота. Это будет вовсе не увеселительная прогулка. Он бывал там пару раз. Форт Брот не зря носит звание самого отдаленного и паршивого уголка Империи[20]. Гельмут зашел в нужный вагон и заглянул в кабинку, где оставил детей около получаса назад. Бородатый мужчина, размахивая руками, громко говорил:
– …вот поэтому, никогда нельзя отрицать того, чего не существует! Что, если каждый из нас проекция чьего-то больного разума, ложащегося полусонным бредом в уста несчастного. И лишь воображение его слушателей дает нам жизнь. Или мы отлаженный механизм, наподобие обычных часов, которые тикают именно так и никак иначе. И через шесть тысяч лет цикл прервется и начнется заново, подобно стрелке вечно возвращающейся к точке отсчета! А возможно наше существование это чей-то грандиозный замысел и он все еще наблюдает за нами, ибо мы ничтожные творения в колбе создателя, который пытается достигнуть определенной реакции, управляя нашими желаниями и страстями. Задумайтесь! Что, если мы книга, которую кому-то нужно
Гельмут вдруг пришел в себя и понял, что стоит с широко раскрытым ртом и вытянутой вперед шеей, абсолютно так же как и оба де Криона. Он тряхнул головой и разозлился. Резко залетел в кабинку и схватил детей. Те тоже, кажется, пришли в себя, но наемнику пришлось насильно тащить их наружу.
– О! Присоединяйся! Получи просветление! – заговорил бородач, а когда Гельмут вывел детей, прокричал им вслед. – Эй! Стойте! Куда же вы…
Заведя купеческих детей в соседний вагон, наемник развернулся и с грозным видом спросил:
– Я вас оставлял с милым дядечкой, который про животных рассказывал, а это что такое?! Он вам в секту не предложил вступить случайно?
Ориана открыла рот, но сказать ничего не успела.
– Да вы еще никак и в жертву принесли кого-нибудь, судя по тому, как на него пялились, – продолжал Гельмут.
Он взглянул на Ориону и Виго, понял, что сам сделал так же, и сразу смягчился.
– Ладно, – сказал наемник. – Не важно. Забудем об этом.
На лицах у всех троих появилась улыбка, и они вернулись назад к Авроре. По дороге Гельмут купил конфет, чем немного взбодрил и скрипачку. В окне уже виднелись высокие, старые стены, построенные чтобы выдержать осаду. Через двадцать минут поезд подъехал и остановился у городских ворот.
– Дядя Гельмут, а почему мы не заезжаем? – спросил Виго.
– Солдаты проверяют поезд и сверяются со временем прибытия. А то вдруг не тот поезд, или еще чего.
Стояли они долго. Изнывающая от скуки Аврора решила сыграть. Только она вытащила скрипку, как поезд тронулся.
– Закон подлости, – улыбнулся Гельмут.
Дети тут же прильнули к окну, чтобы разглядеть новый для них город. Но смотреть было совсем не на что. Абсолютно одинаковые, квадратные дома стояли близко друг к другу. Повсюду валялся мусор. По улицам ходили вооруженные люди.
После того как они вышли Гельмут покрутил головой в поисках резиденции губернария. Найти ее оказалось довольно просто – она была единственным зданием, которое хоть как-то отличалось от других. Всем пассажирам сообщели, что им выделили по комнате в домиках возле станции, поезд же продолжит путь завтра. Комнатой оказалась квадратная коробка, с четырьмя кроватями, столом и одним стулом. Единственное окно не имело стекла. Ламп также не наблюдалось, и освещать помещение пришлось свечами.
– Мда… – протянул Гельмут. – Обслуживание, мягко говоря, не фонтан…
– Не то слово! Такого я даже представить себе не могла! – возмущалась Аврора.
– Добро пожаловать на окраины, королева, – с издевкой сказал наемник. – За границей Эи и Феррассеса мир выглядит именно так.
– Очень смешно, – обиделась девушка. – Думаешь если я знаменитая скрипачка, то была только в Феррассесе и Эе?
– А ты думаешь только здесь так? Почему, по-твоему, произошел Раольский мятеж? Не от хорошей жизни.
Аврора не ответила.
Виго с воодушевлением глядел в окно, а дождавшись пока Гельмут и Ориана разберутся с багажом, подлетел к сестре: