Цена желания

Рощина Наталия

– Спасибо, – обнимая подругу, прошептала Алиса. – Мне надо идти. Он должен позвонить.

– Понимаю. – Марина вдохнула запах ее духов. – Иди, а то будешь ругать меня, себя, что не услышала голос милого.

– Точно, я уже с утра с ума схожу. Скажи, пожалуйста, я могу назначить свидание на это воскресенье? – В ответ Марина молча кивнула. – Ты не представляешь, как я тебе благодарна.

– Ладно, будет тебе. С четырех до восьми квартира будет в вашем распоряжении. Нормально?

– Очень даже нормально.

– А это всегда должно происходить в воскресенье?

– Не обязательно. – Алиса пожала плечами. – Честно говоря, надеюсь, что характер наших отношений скоро переменится.

– Я задержу тебя еще на минуту. Не могу не сказать, что мне лично не по душе, что ты занимаешься поиском места для свиданий, – заметила Марина. Она с самого начала почувствовала в этом что-то непонятное. – Он живет один или с родителями? В конце концов, почему вам не встречаться у него?

– Не знаю и не хочу ни о чем сейчас думать. Не вноси смуту, подружка, я впервые ничего не просчитываю и просто люблю.

– Ты не можешь измениться вмиг, – недоверчиво посмотрела на Алису Марина. – Ты не должна отступать от своих правил – в этом вся ты. Та, от которой сходят с ума эти создания с мозгами в брюках.

– Не говори так о мужчинах. Мы ведь с тобой мудрые, а значит, никогда не должны показывать то, что всегда были и будем умнее их. Мы как будто идем навстречу их желаниям, а сами лишь выполняем собственную программу.

– Слишком заумно для меня.

– Ничуть, все просто. Всегда выбирает женщина. И в данном случае я выбрала его. Ну, перестань дуться. Ты его увидишь, я вас познакомлю, и вы обязательно станете друзьями. В нем бездна обаяния. – Алиса чмокнула подругу в макушку. – Бегу. Спокойной ночи.

– Как его зовут?

– Вадим.

– Красиво. Спокойной ночи, дорогуша. – Марина с хрустом откусила оставшийся бутерброд.

Она смотрела, как Алиса спешит покинуть ее, и подумала, что та даже не спросила, где она собирается провести четыре долгих часа в свой законный выходной. Предстояло за два дня определиться с этим, потому что пока у Марины не было никаких планов. А время она назвала исходя из того, чтобы выспаться утром, потом убраться в квартире и приготовить что-нибудь поесть. Она понимала, что выйти придется пораньше. Поход в кино и кафе ей гарантирован. А дальше? Марина вдруг подумала, что к двадцати трем годам обзавелась единственной подругой, без которой не мыслила существования. Но та снова собиралась заняться устройством своей личной жизни. Может быть, на этот раз у нее это получится, и тогда Марина снова попадет в сети собственных комплексов и страхов. Она и сейчас не была от них свободна, но Лялькино общество всегда действовало на девушку успокаивающе.

«Что же будет? – Марина мыла чашку уже несколько минут. Холодная вода омывала ее блестящие стенки и равномерно стекала бесконечным, прозрачным потоком в раковину. – Она рано или поздно выйдет замуж, и тогда я навсегда останусь одна. Конечно, Лялька будет утверждать, что в наших отношениях ничего не изменится, но это неправда. Появление мужчины, семейных забот, детей сводит общение с друзьями на „нет“. Рано или поздно это происходит – естественный процесс. Нельзя всю жизнь разрываться между тем, что связывает тебя с прошлым, и требовательным настоящим. Во всяком случае, я смогу быть ей полезной, присматривая за детьми».

Последняя мысль особенно успокоила Марину, настроила ее благожелательно к неминуемым переменам в жизни подруги. Своими детьми Марина обзаводиться не желала: роль матери-одиночки не привлекала ее, а кандидатуры на роль мужа-отца она в ближайшем будущем не видела. Девушка считала, что ее жизнь окончательно и бесповоротно не удалась, так что в любом случае ей придется жить радостями и печалями Ляльки – оптимальный вариант, учитывая привязанность Марины к подруге детства.

Вернувшись в комнату, она машинально включила телевизор. Переключила один канал, другой – ничто не могло заинтересовать ее сейчас. Мысль о том, что ее квартира скоро превратится в место свиданий, не давала ей покоя. Она осматривала простенькую обстановку, к которой привыкла и не думала менять по той простой причине, что никогда не любила мечтать впустую. Что толку планировать евроремонт, покупку новой мебели и ковров, когда денег едва хватает на самое необходимое? Марина трезво смотрела на жизнь, стараясь не обременять свое и без того нелегкое существование лишними проблемами. Все идет так, как должно. И если она чего-то изменить не в силах, значит, в этой жизни не суждено, зато в другой – может быть.

Воскресенье настало быстрее, чем Вадим придумал, под каким предлогом уйдет от своих вечером. Последние дни обстановка в доме была натянутой. Валя изо всех сил старалась делать вид, что ничего не происходит, что все идет по-прежнему. Но в каждом ее взгляде сквозило усиленное внимание, мелькало недоверие. Ей стало легче после разговора с Вероникой Сергеевной. Бабушка выслушала ее, попыталась дать совет, как нужно вести себя в сложившейся ситуации. Ей, прожившей такую долгую жизнь, с ее опытом и взглядами было очень трудно делать это. Оказалось, что решать проблемы чужих, незнакомых людей гораздо легче, не менее ответственно, но легче. Она, к удивлению Вали, просила не делать скоропалительных выводов и попытаться не обострять обстановку.

Валя ожидала, что Маковецкая чуть ли не предложит ей в этот же день переехать к ней с вещами, но услышала только несколько фраз, смысл которых сводился к тому, что семейные отношения строить нелегко, а разрушить можно очень быстро. Она настаивала на том, чтобы Валя следила за собой, как всегда, и не впадала в отчаяние.

– В конце концов, догадки – это еще не повод разрывать отношения, и надо постараться выглядеть в глазах Вадима интереснее, привлекательнее его неожиданной подружки. Идеальный вариант – подружиться с любовницей мужа, пряча свои чувства подальше. Но, думаю, ты пока не готова к этому, – рассуждала Вероника Сергеевна. – Ты должна наблюдать и не делать ошибок. Никаких скандалов, нападок, обвинений. Все это я говорю для случая, если мы хотим сохранить семью. А мы этого хотим всем сердцем.

– Знаешь, бабушка, я ловлю себя на мысли, что не могу злиться на него, – заметила Валя.

– Да ведь не за что, девочка моя.

– Я продолжаю любить его и хочу, чтобы он был счастлив. Почему он так поступает со мной? Он не верит, что ради его счастья я смогу пожертвовать своим покоем.

– Опять ты собираешься играть роль безмолвной, зависящей от мужниных прихотей жены.

– Нет, ты не поняла. Я люблю его и, если я мешаю его планам, я просто уйду. Меня не надолго хватит. Жить во лжи невыносимо. Мне жаль его, Димку, а о себе я буду думать потом.

– Господи, Валюша, разве можно так?

– Только так, бабулечка. Неужели ты не можешь понять меня? В твоей жизни ведь была одна-единственная любовь. Ты должна понять. – Валя с мольбой посмотрела на Маковецкую. Та молча поцеловала внучку в затылок и прикурила очередную сигарету.

Они еще долго говорили. Вероника Сергеевна посоветовала подождать, наблюдая не только за мужем, но и за собой, делая выводы, а лучше – подвести Вадима к откровенному разговору. Она утверждала, что молчание и недомолвки только усложнят все. Валя приняла сказанное, потому что сама не была сторонницей категорических, жестких мер. Больше всего на свете ей не хотелось терять Вадима. Она любила его. Жизнь без него должна была стать просто вереницей дней. Конечно, у нее еще был Димка, но любовь к нему – это совсем другое. Она не затрагивает самых далеких струн ее женского естества. Ее материнское начало спокойно и радостно взирало на свое произведение – маленькую копию любимого мужчины. А вот с ним самим было сложнее, кажется, он отдаляется, попадает в пучину очередной страсти. Он ничего не говорит, но думал об этом давно, а теперь его ожидания стали реальностью.