Ценный подарок (сборник)
Шрифт:
— Ой, какой вы сегодня, просто не узнать, будто на двадцать лет моложе.
Затем начали подходить обыкновенные и видные лица, женщины и мужчины, старые и молодые. Все говорили одно и то же.
Он не выдержал и ушел домой с торжественного вечера, хотя должен был сидеть на главном месте.
— Почему ты так рано? — спросила Жена.
— Почему? Вот почему! — рассердился он и сообщил все, что было с ним. — Я не понимаю, отчего они все так глупо льстили мне? Неужели оттого, что я занимаю видное место?
Жена промолчала. Не могла же она сказать ему, что сегодня
Она не могла этого сказать Мужу, потому что он никогда не верил в сказки.
Два поэта
Семи лет от роду, в день рождения Мамы, он написал первый стишок, растрогавший не только родительницу, но и родственников и гостей. Правда, слово «мама» у него рифмовалось со словом «бабушка», а слово «папа» — со словом «Генриетта», именем молоденькой сослуживицы Папы. Но были в этом стихотворении искренность чувства и ребячье знание жизни.
— Умница ты моя, — погладила Бабушка мальчика по голове, — ценишь мою работу, не то что некоторые, которые…
— И мамочку не забыл, — поцеловала его Мать.
Тетя Генриетта посмотрела на него такими глазами, какими она смотрит только на Папу, а Дядя, специалист по гужевому транспорту, подняв стакан с недостаточно очищенной жидкостью, рявкнул:
— Дернем за нашего парня.
— Поэтом можешь ты не быть, но… — начал Папа-лектор.
Хор протестующих голосов не дал ему закончить неуместное высказывание.
Десять лет, пока Мальчик учился в школе, он не написал ничего, даже какого-нибудь сонета.
Папа считал, что его сын поумнел и понял: стихи писать не так просто, как удить рыбу, хотя и это занятие нелегкое в наши дни загрязненных речных водоемов. Папина Генриетта презрительно думала: «Разве может талант расцвести у сына такой матери!»
Гужевой Дядя объяснял, что и с конями бывают такие случаи: накапливают они силу с запозданием, а тем более человек — он слабее.
Мама Мальчика никому не открывала своих потайных мыслей, радуясь, что сынок одумался и будет инженером, или архитектором, или даже директором универмага.
По окончании школы Мальчик, теперь уже Юноша, удивил всех.
На выпускном вечере он в присутствии недавних учащихся, наставников и людей, ведающих городским образованием, прочел поэму «Школа — оплот». Не было при чтении этой поэмы ни всхлипываний, ни веселых разговоров. Все выслушали ее в том строгом внимании, какое бывает, когда оглашают торжественный приказ в воинских частях. Стиль юного Поэта изменился. Рифмы стали гладкие и ровные, как частокол в заборе: «славный» и «главный», «честь» и «месть», «розы» и «морозы». Лишь один раз он сплоховал, срифмовав «чурбан» и «баран», но такое случается и со знаменитыми поэтами.
Дело было не только в строгих рифмах, но и в значительном содержании. Стихотворец сравнивал школу с океанским кораблем, директора — с капитаном, бесстрашно ведущим корабль навстречу штормам, учителей — с опытными
Юный Поэт закончил чтение поэмы под восторженные аплодисменты.
Директор школы пожал ему руку и в первый раз обратился на «вы».
Благодарю вас, юный друг. Я счастлив, что вы учились в моей школе. Это, пожалуй, гражданственно.
Красавица Генриетта, глядя на загрустившую Маму, подумала: «Интересно, откуда у этой женщины мог появиться такой сын?»
Но, бросив взгляд на Папу, улыбнулась.
Гужевой Дядька, тяжело хлопнув племянника по плечу, рявкнул:
— Молодец! Теперь только найти хорошую дорогу. Каждой лошади она нужна.
Люди, ведавшие городским образованием, промолчали, согласно занимаемому ими положению, а через неделю издали приказ, премировавший директора и дефицитную уборщицу.
Окрыленный успехом, юный Поэт послал свою поэму в «Молодой журнал».
Скоро пришел оптимистический ответ.
«Дорогой друг! — писал Самый Главный Редактор. — Прочли Вашу поэму „Школа — оплот“. У вас есть данные. Поэма находится в профиле нашего журнала и отвечает его требованиям. Опубликуем! К сожалению, „Молодой журнал“ в ближайшие два-три года будет загружен печатанием юбилейных поэтов семидесяти, восьмидесяти, девяноста лет, которые, как вы понимаете, ждать не могут. С уважением».
Юный Поэт, получив это послание, ничуть не огорчился, уехал в Большой город и поступил в Технический институт. Первые два года он так старательно изучал разные математические, физические и даже химические науки, что ни одна рифма не залетала ему в голову, и все-таки он просматривал «Молодой журнал», где печатались стихи поэтов-долгожителей, а иногда и некрологи, посвященные авторам этих стихов.
На третьем курсе Молодой Поэт влюбился в Студентку. Она была девушка как девушка, ничуть не красивей и не умней других, но поэтическое воображение молодого человека возвело ее в ранг красавицы. Плотина поэзии прорвалась, и мощным потоком хлынули лирические стихи. Сначала Девушка не замечала Молодого Поэта. Он был не красив, не боек в разговоре, как большинство стихотворцев, но, когда он прочел Девушке стихи, посвященные ей, она воспылала страстью к нему. И поскольку она была образованна, начитанна, она вообразила себя Анной Петровной Керн. Так как она не была женой генерала, а он великим поэтом, они поженились без всяких препятствий. Узнав об этом, Папа хмыкнул:
— Естественно.
Мама заболела корью.
А сильно облинявшая за это время красавица Генриетта вышла замуж за свежеразведенного мастера по цветным телевизорам.
Дядя-гужевик, выпив стакан очищенной жидкости, сказал:
— За здоровье молодых! — и рявкнул: — Походит он в хомуте.
Молодые супруги жили счастливо, если не считать того, что Поэт все меньше и меньше преуспевал в математических, физических и даже химических науках и все больше и больше писал лирические стихи.