Центурион Траяна
Шрифт:
И все же смерть была где-то рядом, она притаилась в еловом черном лесу, кутаясь в плащ из толстой шерсти, с которой легко скатываются и капли дождя, и снег, покусывала губы, щурила глаза, примеривалась, выбирая жертву. Но так и ушла, не высмотрев добычи. Не запела тетива, не отправилась в полет отравленная змеиным ядом крючковатая стрела. Быть может, влажный туман был тому причиной?
Так что не сбылось.
Но нет-нет, и вспоминался Приску тот сон. Ну что ж, теперь вот еще один – ему в пару…
Разбудить Тиресия, что ли, спросить, значит это появление Нонния во сне? Приск еще немного подумал и решил прорицателя не тревожить.
Кука заворочался, спросил:
– Нам вставать?
– Лежи, – отозвался Приск, – трубы еще не было.
– Хорошо бы проспать до весны.
Приск не ответил, выпростал из-под одеяла левую руку, несколько раз сжал и разжал кулак, вслушиваясь в собственное тело – не отзовется ли движение пальцев тянущей ломотной болью в плече. Потом ощупал само плечо – там, где дакийский фалькс оставил уродливый и бугристый шрам…
Тапае… крови там было столько, что река стала алой. В тот день Траян велел изорвать на повязки простыни из своего шатра. Приск вспомнил, как смотрел на желтое, уходящее за вершины холмов солнце и думал, что видит светило в последний раз… Порой Гаю до сих пор не верилось, что он выжил. Приск стиснул кулак изо всей силы. Но тело молчало… разве что требовало все же покинуть теплую койку по делам вполне естественным.
А Кука, мерзавец, вновь посапывал сладко.
Приск вышел из барака, поплотнее запахнул меховую безрукавку, но все равно мороз пробирал до костей.
Лагерь Пятого Македонского еще спал – кроме часовых, разумеется.
«Мало народу… слишком мало…» – подумал Приск.
Легат легиона вместе с основными силами зимовал в Виминации, чтобы по первому приказу императора выступить на ту сторону, за Данубий. Дорога известна, цель ясна – Сармизегетуза, дакийская столица, чтоб ей в Тартар провалиться вместе с Децебалом. Хотя нет, не надо… Потому что если провалится, то не только вместе с Децебалом и защитниками, но и с золотом, которого в Дакии, сказывают, больше, чем в Риме.
Пятеро легионеров вернулись в лагерь по личному распоряжению Адриана. Внимание императорского наследника – оно, конечно, приятно греет душу… Да только Элий Адриан пока не наследник и станет ли им – вопрос очень даже спорный. Уж больно извилист и сложен путь Адриана наверх. А главное – не любит Траян своего племянника, не любит, и все. Слишком они разные. Один – солдат, другой – философ. Траян воюет по зову сердца, Адриан – из расчета. А расчеты его сложны и запутанны, и планы сомнительны – в том смысле, что сомнительно их исполнение. Такие как Адриан задумывают всегда нечто грандиозное, но им редко удается воплотить свои мечты. Когда-то Адриан рассказал Приску, что мечтает построить огромный храм всех богов с окном-оком в вершине купола. Похоже, Адриан и Империю мечтал создать как этот храм – один огромный дом, где каждому хватит места – и богам, и людям под надзором всевидящего благосклонного ока мудрого императора.
Жизнь в постоянном каменном лагере сильно отличалась от той, что вели легионеры в походе. С каждым годом военных трудов в их жизни становилось меньше, все больше времени проводили они в канабе – поселке, что разрастался поблизости. Лет через пять—десять после начала службы многие легионеры обзаводились кухарками – рабынями или вольноотпущенницами, – и по улицам канабы бегал целый выводок незаконно прижитых деток. Правда, из пятерых легионеров «славного контуберния» никто пока не имел семьи. Но разговоры то и дело заходили. Больше всего на эту тему любил болтать Кука, а вот Приск в них не участвовал. После того как он узнал от Майи, что красавица Кориолла бегает тайком в лупанарий, [51] он вообще старался на подобные темы не говорить.
51
Лупанарий – публичный дом.
Возле кухни несколько лагерных рабов не спеша кололи дрова, растапливали печь – еще только готовились выпекать хлеб. Припозднились, лодыри, только к обеду успеют. Гермий, после летнего похода превратившийся из раба в вольноотпущенника, пробил деревяшкой ледяную корку в ведре, вытащил льдину, повертел в руках. Льдина была толщиной в три пальца.
– На кухне стояла, не на улице, – пояснил Гермий.
Приск понимающе кивнул. Сильный мороз. А раз так – лед на Данубии уже достаточно крепок, чтобы выдержать всадника с лошадью. Не сегодня завтра пожалуют варвары из-за реки. Гонцы, отосланные в Виминаций и в Диррахий, выехали восемь дней назад из Нов. До Виминация, меняя лошадей, посланец наверняка добрался. До Виминация, но не до Рима. Если Траян в Риме (а это не исключено), дело плохо.
Вчера, сначала утром, а потом вечером, уже в темноте, Кука с Приском ездили верхом к данубийскому берегу. На том берегу наискось от Эска располагался дакийский городок [52] Сацидава. Обычно зимними ночами поселение казалось черным – если только не случалось в городке пожара. Теперь же варварский берег светился мутно-красным маревом. Означать это могло одно – сотни разожженных вокруг Сацидавы костров. Ничего необычного в этом не было: кочевники из скифских степей зимой приходили на Данубий не только грабить, но и торговать – пригоняли на продажу коней, домашний скот, войлок, рабов. По льду переходили на эту сторону отдельные всадники, вели с легионным квестором переговоры – сколько и за что римляне готовы платить. Сговорившись, опять же по льду, подвозили товары. Но в этот раз – Приск и Кука были уверены – речь о торговле не пойдет.
52
Городов как таковых в Дакии не было. Дакийские «города» – это либо племенные центры, либо крепости, ставки царских военачальников, которым могли подчиняться крестьянские хозяйства. «Город», о котором идет речь, – Сацидава или Суцидава, на другом берегу реки напротив Эска.
Вернувшись, разведчики тотчас сообщили о том, что видели, префекту лагеря. Префект и военный трибун собрали всех центурионов, совещались часа два. В обычное время варвары, скорее всего, к лагерю и не сунулись бы – с полным легионом тягаться грабителям не по зубам. В такой ситуации легат выводит когорты из лагеря и попросту уничтожает незваных гостей. Но при нынешнем положении дел никто за ворота даже не сунется. Разумеется, тут же еще с одним донесением отправили бенефициария в Виминаций – мало ли что, вдруг прежний гонец не сумел добраться. А вот что делать дальше – было не совсем ясно. Дополнительно укреплять лагерь? Он и так был укреплен – еще в прошлом году стены обновили, запасы сделали, дополнительные машины стояли в мастерских наготове. Префект лагеря отдал приказ рано утром все метательные машины проверить, натяжение жил отрегулировать да установить, где надо, машины на стены, так что у префекта фабрума [53] работенки на следующий день будет невпроворот. Оставалась еще канаба. Опять же послать людей для обороны канабы не было никакой возможности, так что придется гражданских забрать к себе в лагерь.
53
Префект фабрума – командир ремесленников в легионе. Занимался техническим оснащением легиона – «артиллерией», осадными башнями, подкопами.
– А если Приск и Кука ошиблись, и никакого вторжения не будет? – спросил центурион Пруденс. – Поднимется паника, люди оставят дома, имущество…
У него у самого в канабе имелась кухарка и двое прижитых от нее детишек. Ну и половинка домика со всяким скарбом, новенькие двери и замки центурион лично поставил.
– Дом в канабе стоит шестьсот денариев, – напомнил префект лагеря. – Столько же, сколько один хороший раб. Люди дороже домов. Завтра после первой дневной стражи будем переселять.