Центурион Траяна
Шрифт:
– Я возьму парня, заплачу сто пятьдесят денариев, – услышал грек за спиной.
Антистий обернулся.
Два легионера стояли неподалеку – один среднего роста, телосложения не слишком могучего, скорее даже хрупкого, в кожаной дорогой лорике с птеригами, какие надевают офицеры под панцирь, второй – смуглый, коренастый, с темными курчавыми волосами, в меховой куртке поверх шерстяной туники. У обоих лица все были в ссадинах и застарелых синяках, успевших приобрести желто-зеленые оттенки: у смуглого глаз подбит, у его приятеля скула залеплена пластырем.
– В чем дело? – спросил Антистий.
Присутствие этих двоих парней ему очень не понравилось.
– Мои свидетели, римские граждане Гай Осторий Приск и Тит Клавдий Кукус, – спешно представил легионеров Кандид.
Вообще-то Кандид их не звал, он даже не знал, что Приск с Кукой вернулись в лагерь, но появились они очень даже кстати. Заключать с Антистием договор купли-продажи без свидетелей было делом, мягко говоря, глупым, однако торговец надгробиями Урс и его старший сын, которых ликса планировал указать в свидетелях на договоре, почему-то не пришли сегодня на рынок рабов. Вообще в этот день с утра в канабе творился какой-то непорядок, но занятый перебранкой с Антистием ликса не успел разузнать, в чем дело.
– Доблестные воины Пятого Македонского легиона, присланы в лагерь для поправки здоровья вплоть до весенней военной кампании. Отличились в битве при Тапае, – отрекомендовал ликса этих двоих с опухшими от побоев физиономиями.
Антистий счел за лучшее промолчать: вольноотпущеннику-греку не следовало сомневаться в доблести римских воинов, как бы подозрительно эти воины ни выглядели. Посему торговец рабами сразу же подобострастно изогнул спину, на губах заиграла сладкая до приторности улыбка.
– Стоило ли беспокоить наших доблестных воинов ради такого мелкого дела…
Кандид спешно махнул рукой, подзывая своего писца, которого громко именовал личным секретарем. Щуплый паренек достал заранее приготовленные таблички и принялся записывать предварительное соглашение.
– «Торговец Антистий в десятый день до календ февраля [61] в год консульства Луция Юлия Урса Сервиана во второй раз и Луция Лициния Суры [62] во второй раз, купил восемь рабов у римского гражданина Марка Клавдия Кандида, сына Марка, за 1200 денариев. Договор заключен в канабе Пятого Македонского легиона, у реки Эск. Свидетели договора римские граждане Гай Осторий Приск и Тит Клавдий Кукус. Покупатель не является гражданином Рима…»
61
23 января.
62
Луций Лициний Сура – видный государственный деятель, друг Траяна и Адриана. Юлий Урс Сервиан (родился около 45 года умер в 136 году), политик во времена императоров Нервы, Траяна и Адриана. Был женат на старшей сестре императора Адриана, Элии Домиции Паулине.
Бронзовый стиль так и летал, взрезая воск на табличках.
– Все верно? – переспросил Кандид.
Грек проверил запись и кивнул. Потом вздохнул фальшиво:
– Уступил лишь ради твоей услады, друг мой Кандид.
Писец побежал в таверну – переписывать договор на трехстворчатый складень из деревянных табличек, Антистий же хлопнул в ладоши, и его надсмотрщики принялись заковывать в кандалы Тифона. Тот не пробовал сопротивляться. Когда ему велели, покорно поднимал руки и ноги; поворачивался, но смотрел мрачно. На лице его застыло отрешенное выражение. Остальные: девчонка, две уже немолодые женщины и трое мальчишек лет по восемь—двенадцать – были водворены в клетку на телеге без оков.
– Овчину всем дайте, а то замерзнут в дороге, – принялся хлопотать вокруг живого товара Антистий. – И горячей воды с вином. Да вино настоящее, хиосское, а не уксус прокисший. Горячей похлебки всем так, чтобы от пуза. В такие холода везти пленных – дело дохлое. Половина перемрет.
– Эти ребята к морозам привычные, – заверил Кандид.
– Куда повезешь их? – спросил Приск, поглядывая на здоровяка-дака.
Интересно, как получилось захватить в плен такого гиганта и не поранить? Разве что камнем из пращи могли в голову попасть и оглушить.
– В Диррахий, – отозвался грек.
– Вези быстрее, – посоветовал Приск. – А то холодает.
– Да уж как-нибудь довезу… – Грек явно собирался ляпнуть что-нибудь дерзкое, да вовремя прикусил язык. – Поторапливайтесь! – напустился он на своих людей. – Сегодня же выезжаем!
Приск поглядел на него как-то странно – с сожалением, что ли.
– А с этим что делать? – мотнул Борк головой в сторону раба-калеки.
– Я его покупаю, пусть за мной следует, – приказал Приск.
– Покупает он! – возмутился ликса. – У тебя найдется сто пятьдесят денариев?
– Я слов на ветер не бросаю.
Юный грек встрепенулся, поглядел на легионера с надеждой. Правда, быть рабом у легионера – доля не самая сладкая, но все же лучше, нежели вращать на стройке колесо подъемного крана. Так что парень почти с радостью потрусил за торговцами и легионерами в ближайшую таверну, где должен был состояться расчет.
В таверне, еще раз перечитав договор, Антистий отсчитал золотые. Кандид каждую монету осматривал, пробовал на зуб, вглядывался в чеканку и только после этого складывал в столбик. Таверна эта была лучшая в канабе. Здесь собирались отставные ветераны, многие из них приходили с самого утра и оставались до вечера. Вот и сейчас четверо расположились возле термополиума. Кандид приветствовал их, оба легионера так же отсалютовали отставникам. Приск и Кука уже не были новичками, но в глазах тех, кто отбарабанил в легионе двадцать шесть лет, выглядели по-прежнему мальчишками.
Кандид заказал вина с горячей водой и пряностями, бобовую похлебку с салом, хлеб и окорок. Антистий, осушив один кубок и наскоро перекусив, стал прощаться – торопился еще сегодня выехать с товаром в Диррахий.
Вольноотпущенник Борк присел сбоку от хозяина, а изувеченный раб и вовсе в сторонке. Трактирщик лично принес гостям новый кувшин с вином.
Кандид попробовал вино, одобрительно кивнул.
– Не люблю я это время года. Каждую зиму волки заречные лезут на нашу сторону. Одна надежда: Траян их крепко прижучил. Я уж и обет дал поставить по весне алтарь, избежав опасности, – Эскулапу и Гигии, богам-хранителям, и Геркулесу Непобедимому, – принялся перечислять свои тревоги и опасения ликса. – Камень для алтаря присмотрел – лучший белый мрамор, сверкающий, будто Селена в полнолуние. Я бы и вам советовал заказать алтарь Эскулапу и Гигии за излечение от ран. А то… не успели старые зажить, новых набрали, как пес бродячий блох. Кто это вас так?
– Свои, – отрезал Приск, давая понять, что подробности сообщать не намерен.
Товарищ его был настроен куда более миролюбиво.
– Как жизнь-то, Кандид? – спросил Кука снисходительно, с некоей долей панибратства в голосе.
Нахал, он и новобранцем не робел перед каждым, а теперь набрался уверенности и гонору.
– Да как-то не особенно, – неожиданно даже для себя признался ликса.
– Что так? – поднял брови Приск.
Учитывая синяки, пластырь и разбитые губы, выглядело это комично.