Цену жизни спроси у смерти
Шрифт:
А еще ему вдруг пришло в голову, что он видит эту компанию в полном составе в последний раз. Это заставило его желудок съежиться от тоскливого предчувствия. В таком случае он тоже стоял перед этой троицей в последний раз в жизни. В чьей жизни? Не в своей ли собственной?
Минин чудом успел добраться до своего кабинета и запереться там, чтобы не проявить постыдную слабость перед своими подчиненными. По пути к унитазу он до крови искусал собственный большой палец, но потом сил сдерживаться не осталось. Не отвращение, а тошнотворный страх вывернул его наизнанку, согнул в три погибели, наполнил глаза слезливой мутью. Кислый привкус блевотины до сих пор сохранялся во рту, и теперь Минину казалось, что отделаться от него не удастся до самой смерти.
«Потерпи, – язвительно предложил внутренний голос, – ждать тебе недолго осталось». Улыбка девушки на экране монитора сделалась такой ехидной, словно она тоже услышала этот малоутешительный совет.
– Рано лыбишся, тварь! – прошипел Минин, нащупывая рукой «мышку» компьютера. – Сейчас ты у меня попляшешь! Все передо мной на цырлах бегают, и ты тоже будешь.
Свекольный цвет его лица поблек до слегка сиреневатого, губы собрались в прямую линию, похожую на шрам, под ушами заходили желваки. Он загадал, что если ему удастся раздеть соперницу с одного захода, то на дурные предчувствия можно будет махнуть рукой, положить на них с прибором. И теперь эта эфемерная победа значила для него больше, чем настоящий выигрыш в казино.
Телефонный звонок прозвучал на самом кульминационном моменте: виртуальная красотка прилежно танцевала под ритмичную музыку в чем мать родила, а Минин мрачно наблюдал за ней, размышляя, почему, когда цель достигнута, она перестает будоражить, как прежде?
– Слушаю, – буркнул он в трубку, а сам раздраженным жестом погасил экран, обманувший его ожидания.
– Алло? Евгений?..
Капитана Журбу можно было опознать даже не по голосу, а по недавно появившейся манере запинаться на имени Минина, к которому ему явно хотелось присовокупить отчество. Это был хороший знак. Мент уже успел проникнуться уважением. Осталось научить его заискивать. Размягчить ему хребет до нужной кондиции.
Еще вчера Минин величал Журбу Вячеславом. Сегодня ограничился тем, что бросил в трубку барственно-пренебрежительное:
– Славик? Что у тебя ко мне? Только не говори, что у тебя опять возникли проблемы. В последнее время ты и так путаешься в них, как мальчик в соплях.
На протяжении этой тирады невидимый капитан сопел все чаще, но помалкивал в тряпочку. Это означало, что он смирился с необходимостью глотать горькие пилюли. «Приятного аппетита, ментяра, – мысленно пожелал ему Минин. – Ты даже представить себе не можешь, что я приготовил тебе на закуску!»
– Есть информация, – приглушенно произнес Журба, когда понял, что ему наконец предоставляется возможность высказаться. – Важная.
Представить его в эту минуту было легко: прикрывает трубку ладонью, горбится, поглядывает на дверь, как бы кто не застукал его во время разговора с лидером ОПГ. Минин ухмыльнулся:
– Что ты там бормочешь, конспиратор хренов? Лучше бы мобильником обзавелся. Неужели жаба давит? Я что, мало тебе плачу?
– Это не телефонный разговор! – быстро сказал Журба.
В его тоне прозвучали строптивые нотки, которые Минину очень не понравились.
– Не телефонный? – переспросил он нараспев. – Что ж, ладно. Приезжай ко мне, потолкуем с глазу на глаз. Может, даже баньку тебе организую. Хотя нет, тебе в мою баньку рановато. – Минин, вложивший в последние слова одному ему понятный зловещий подтекст, засмеялся.
– Как к тебе? – опешил Журба.
– А что, тебе в падлу навестить своего друга? Или я тебе не друг?
Два вопроса подряд были заданы для того, чтобы собеседник не смог однозначно ответить на них ни «да», ни «нет». Так и вышло. Журба некоторое время молчал, а когда заговорил опять, в его голосе сквозила растерянность:
– Сейчас никак не получится, Евгений. Пойми меня правильно. Не могу.
Минин и без этих жалких оговорок отлично понимал затруднительное положение своего придворного милиционера. Но все равно притворно удивился:
– Что значит «не могу»? Очень даже можешь. Ты ведь отлично знаешь, где меня можно найти в это время. Вся ваша мусорня знает. – Он добивал собеседника равнодушно, даже с некоторой ленцой. – И разговоры наши, капитан Журба, с самого начала пишутся, так что не строй из себя целку. Замазаться боишься? Так ты уже замазался, дальше некуда. Сказать, когда именно? – Последний вопрос был преисполнен ядом.
– Нет! – крикнул Журба, но, спохватившись, тут же понизил голос до еле слышного бормотания: – Я, гм… Я перезвоню.
– Ты приедешь ко мне, – жестко сказал Минин. – Даже не приедешь. Примчишься. Прямо сейчас. – Каждое слово падало веско, как камень. Как удары по крышке гроба, в котором каждый, кто имел дело с бандитами, должен был похоронить надежды на прежнюю независимость.
Журба возник перед ним минут через пятнадцать – через тринадцать с половиной, если быть точным. Его сопровождал охранник гренадерского роста, которого Минин держал специально для подобных случаев. Входя в его кабинет, люди должны были ощущать себя маленькими, жалкими, слабыми. Судя по несколько затравленному виду капитана милиции, он казался себе именно таким. Приятная метаморфоза.
– Проходи, Славик, присаживайся. – Минин разыгрывал из себя радушного хозяина, умеющего правильно чередовать кнут с пряником. – Перекусишь со мной? Или побрезгуешь?
Опять эти вопросы, заданные таким хитрым образом, что и поддакнуть опасно, и отнекиваться нельзя.
– Гастрит у меня, – нашелся Журба. – А может, даже язва. Печет все внутри.
Приложив руку к середине живота, он приближался к Минину такой скованной походкой, словно у него в мошонке были зашиты стограммовые гирьки. Или бутылка пива торчала в заднем проходе.
Дождавшись, когда капитан опустится в массивное кресло, обтянутое мягчайшей кожей, Минин перегнулся к нему через прозрачный столик и заботливо предложил:
– Могу определить тебя к хорошим врачам, Славик. Нужно заботиться о своем здоровье. Оно у нас одно. Как и жизнь.
Откинувшись в своем кресле, Минин с удовольствием наблюдал за милиционером, пытающимся понять, был ли это какой-то угрожающий намек. Глупое занятие. Разумеется, намек прозвучал. В той среде, где варился Минин до состояния полной крутости, в любой, самой незначительной фразе заключался особый подтекст. Те, кто не умел его разгадывать, на этом свете не задерживались.