Чабор
Шрифт:
— Тогда прощай, «коршун», не теряй времени. Да, будь осторожен, храбрый воин, в замке Вулкана гостит Вершина, будь самой хитростью, иначе…
Арим поклонился, нырнул под толстый, поросший серым мхом выворотень и растворился среди деревьев и папоротника, оставляя свой пояс у порога дома Поклада…
— Ты куда? — окликнул Лесного Водар.
— Пойду к Ратибору в оружейную палату. Давно не был, надо проведать Артакон.
— О-о, — начал кривляться сайвок, — конечно, столько битв вместе перенесли, столько вражеской крови пролили. Это верно, всякий богатырь на отдыхе от ратных дел
— Издеваешься? — обиделся Чабор. — Меж тем, это куда лучше, чем с недоучкой отвары готовить…
— Эх, — вздохнул Водар и, подражая Вершине, добавил, — правду речёшь, молодой, будет от тебя прок…
— То-то, — улыбнулся Чабор, — небось, опять хотел предложить, как это ты там говоришь, «дельце»? Нет уж. Отправляйся-ка ты к Мироте, а мне Говар велел к Ратибору идти, продолжать ратному делу учиться. Как поднимемся к ним в горы, надобно будет уметь держать оружие в руках, чтобы там не начинать с детских азов учиться.
— Да, — грустно согласился сайвок, — Мирота говорит, ещё месяц — …и пойдём. Загостились мы тут. Уж год, как во дворце, хороши гости. Как ты думаешь, что там будет, в горах?
— Отстань, Водар. Знаю, к чему спрашиваешь: разговоры, тары-бары и опять…
— Нет, просто интересно, что там?
— Что там?.. Камни! — зло ответил юноша и зашагал к оружейной палате, оставляя Водару небогатый выбор предстоящих действий. Можно было пойти к Вершине или к Мироте. И там, и там нужно трудиться, а этого сегодня страсть как не хотелось.
За окном безумный ветер рвал облака в клочья. Они метались, перепуганные и послушные его воле то, перемешиваясь, то наползая друг на друга, иногда сгущаясь или, наоборот, открывая свои пушистые ставни, являя взору голубое, удивительно глубокое небо.
Лучи Ярилы-Солнца, ударяясь о порыхлевший снег, стремительно тянулись ко всему тёмному, будь то проталина, пень, камень, лишь бы зацепиться за что-нибудь на промёрзшей за долгую стужу земле, лишь бы подарить безграничную милость своего тепла хоть чему-то. Время зимы безвозвратно таяло вместе со снегом. В каждом дуновении ветра, в каждом солнечном луче уже просматривалось лицо близящейся Весты-весны. Так же, как и тогда, год назад, когда состоялся пир победы, пропитанный ароматом Любомеля.
С тех пор во дворце произошло много событий. Например, у царя Вулкана и царицы Дзеваны нежданно-негаданно родился долгожданный сын, названый Честимиром. Малыш появился на свет в конце зимобора[ii]. Стоит ли говорить, как был счастлив асур? Его величество случай руками наших горе-алхимиков по праву наградил храбрейшего и мудрейшего из всех царей на земле этим счастьем. Царица в каждой молитве благодарила за своего сына Рода-Всеродителя, а при встрече ещё и д"iя Вершину. Чародей упирался, не соглашаясь, говоря, что всё это веление Неба, и благодарить стоит только Богов.
За прошедший год только во дворце сыграли две свадьбы-любомира, а о Слободе и окрестных деревнях, где стояла дружина, в этом отношении и говорить не приходится. Стали супругами Светозар и Добромила, Кратор и Божена. Готовилась и третья свадьба — Ратибора и Мирославы.
В ожидании урочного часа женитьбы главный страж дворца поминутно вздыхал, томясь в сладких муках любовных страданий. Светозар и Добромила хоть и жили рядом, да уж больно были заняты друг другом, чтобы можно было в любой момент поболтать с ними и развеяться от тягостного ожидания. Кратор и Божена правят в Свентограде, а новым воеводой во дворце Вулкана назначен Благовест. Ему тоже не до веселья и беседы. «Дружину принять — не бабу обнять», — всегда отвечал он Ратибору. Вот и маялся бедный жених, не зная чем себя занять, чтобы дождаться времени, определённого для заключения семейного союза.
Вершина, самолично благословивший Светозара, Кратора и Ратибора — женихов из знатных Родов — на супружество с царевнами, как-то сказал, что вскоре будет какой-то случай, и Небесам угодно, чтобы в этот день Ратибор был «в нужном месте, а не слался ковром невесте». На кой это Небесам и почему начальник дворцовой стражи из-за всего этого должен был ещё какое-то время походить в женихах, старик не объяснял. Стоит ли говорить, как был рад Ратибор тому, что ему в ученики, наконец, определили Лесного. За любимым ратным делом время летит быстрей.
Мирослава в это время тоже страдала, и ничуть не меньше своего возлюбленного. К слову сказать, её теперь просто невозможно было узнать. Она, к радости отца, наконец, перестала носить мужскую военную одежду и теперь расцвела, как тот цветок голубой ружи из Белого города.
…Из-за острых еловых вершин вынырнул силуэт большого чёрного коршуна. Стоявший в карауле у моста младший четник Станимир быстро выхватил лук.
— Эй! — окликнул юношу Кречет, — не балуй. Что проку эту птицу бить? Ни мяса толкового, ни пера мягкого с коршуна не возьмёшь. Разве что перья для стрел сгодятся…. Да и то — сшибёшь птаху, а она упадёт в пропасть и стрелу твою с собой унесёт. Вот и не знаешь, где найдёшь, где потеряешь…
Станимир послушно опустил лук. Силуэт коршуна лениво поплыл в сторону стен дворца, покачиваясь в порывах весеннего ветра.
— И всё же, — почесал в бороде Кречет, — надо было тебе, малый, сбить этого гада. Начнёт ещё курей таскать на кормовом дворе…
В это время отлынивающий от дела Водар вышел во двор и поздоровался со скучающей стражей. Сейчас он готов был заняться чем угодно, даже гулять во дворе в эту не самую лучшую для прогулок погоду, лишь бы не учиться. Сайвок с грустью посмотрел на капризное небо, щурясь на резкие порывы ветра, и вздохнул: «Ну и погодка. Кроме стражи, пожалуй, только я один и выбрался развеяться на свежий воздух. …Пойду-ка я куда-нибудь с глаз долой, а то, чего доброго, заметят — и начнётся...»
Взгляд сайвока снова невольно устремился в небо и сам собой зацепился за чёрный силуэт большой птицы, смело летящей прямо на стены дворца. «Там оружейная, — подумал сайвок, с сожалением вспоминая об отказе Чабора прогуляться. — Может, он тоже видит эту глупую птицу. Вот дура… или слепая, а может, то и другое? Щас треснется башкой прям в стену, вот умора…»
Коршун и в самом деле, не сворачивая, мчался прямо на проём одной из бойниц. Не останавливаясь, слёту, он ударился в стену и в один миг, обернувшись в человека, ловко зацепился за железные прутья решётки, подтянулся и исчез в окне.