Чандрагупта
Шрифт:
раз в два дня, приходила к своему наставнику за советом или с новостями о своей госпоже. И Чанакья никогда
не упускал случая присутствовать при беседе монаха с его ученицей.
Васубхути предлагал брахману свою помощь, чтобы через содействие знатных и влиятельных людей
получить место в царском совете. Но Чанакья уклонялся от этого, объясняя, что пока не спешит. Брахман по-
прежнему боялся быть узнанным и разоблаченным. До сих пор он предпочитал держаться в тени
появиться при дворе только тогда, когда в этом будет действительный смысл и польза. А смысл и пользу для
себя он, как вы знаете, видел не в том, чтобы показать свою ученость и приобрести покровительство раджи.
Сейчас главным для него стало повидаться с Мурадеви и привлечь ее на свою сторону, сделать
сообщницей в том деле, исполнению которого он подчинил теперь свою жизнь. Он свято верил, что вдохновлен
свыше на исполнение своей клятвы и обязан оправдать свое предназначение — погубить род Нандов и возвести
на их трон Чандрагупту. Первым важным шагом было посеять раздор в царском доме. Провидение послало ему
средство достичь этого, и наш брахман окончательно уверовал, что высшие, тайные силы руководят им на его
пути. “Я шел в Паталипутру и мучился одной задачей — с чего начать, а случай сам пришел мне на помощь.
Мурадеви — вот средство к достижению моих целей, и если я не воспользуюсь им, то в том будет моя вина”, —
сказал он себе.
Теперь Чанакья ломал голову над тем, каким способом добиться встречи с ней. От Сиддхартхака он
узнал, что Мурадеви каждый понедельник посещает храм Владыки Кайласы и там с ней всегда можно
повидаться. Но по размышлении брахман отказался от такой встречи Он рассудил, что от нее не будет много
проку: с первого раза и без подготовки не получится нужного разговора. А ему надо действовать наверняка. И
Чанакья отверг этот путь и придумал совсем иной план, с помощью которого рассчитывал добиться свидания в
подходящей обстановке и произвести необходимое впечатление на Мурадеви.
Однажды вечером Вриндамала, как обычно, посетила обитель своего наставника и, проведя там
некоторое время, собралась идти назад, во дворец. Чанакья вышел вместе с ней и, вместо того чтобы
попрощаться со служанкой у храма Владыки Кайласы и вернуться к себе, пошел дальше, не прекращая беседы.
— Со мной идет мой телохранитель, — заметила ему Вриндамала. — Зачем благородному брахману
утруждать себя? Уже так поздно.
— Для меня в этом нет никакого труда, — отвечал Чанакья. — И мне совсем не хочется спать. Я провожу
тебя. Кстати, мне хочется кое-что рассказать тебе.
Вриндамале было интересно, что же такое хочет рассказать брахман,
не задала никаких вопросов. Чанакья же не сразу начал разговор. Часть пути они прошли в молчании, потом он
заговорил:
— Вриндамала, до сих пор я не говорил тебе, кто я такой и откуда пришел. Сегодня хочу рассказать. Я
служу радже киратов и пришел сюда по его поручению. Вернее сказать — приходил, потому что дело уже
окончено и через день–другой я ухожу обратно. Но осталось еще одно поручение — увидеть Мурадеви,
рассказать ей, зачем посылал меня в Паталипутру раджа киратов, и тогда я со спокойной душой смогу уйти
отсюда. Я думал, как это сделать, и решил, что лучше всего я напишу Мурадеви письмо, а ты передашь его. Ах,
Вриндамала, нужно ли говорить, как горевал раджа киратов, узнав о страданиях и муках, выпавших на долю его
сестры! Но что мог он сделать? Раджа Дханананд слишком могуч, чтобы затевать с ним ссору. Какой прок
вступать в безнадежную борьбу? И Прадьюмнадев смирился. Но Майядеви, мать Мурадеви и Прадьюмнадева,
все эти годы не находила успокоения и нет-нет да начинала вновь молить сына, чтобы придумал он средство
вызволить из беды свою сестру, вернуть ее под родной кров. А тут, когда объявили о торжестве наречения
Сумальи наследником престола, среди других получил приглашение, вернее сказать — приказ, явиться на
праздник и Прадьюмнадев. Узнав об этом, Майядеви стала заклинать его поехать к Дханананду и выручить
сестру. “Я стара уже, — говорила она сыну, — и не могу умереть, не повидавшись с ней”. Но что мог сделать
бедный Прадьюмна, который и царское имя свое носит лишь по милости Дханананда? Какую силу мог он
противопоставить могучему радже? Да и не хотелось ему присутствовать на торжестве того, кто занял место,
принадлежавшее по праву сыну его сестры. Потом и Майядеви стала его отговаривать, и он решил не ехать сам,
а послал меня поглядеть, как и что здесь происходит и можно ли надеяться освободить Мурадеви. Никто из нас
представить себе не мог, что в ее жизни случится такая перемена и раджа не только простит ее по случаю
великого торжества, но и вновь приблизит к себе. И вот от тебя я узнал, что все именно так и произошло.
Значит, дело, ради которого я был послан сюда, уже уладилось. Узнав об этом, я мог бы теперь уйти. Но что,
если Прадьюмнадев спросит, видел ли я сам Мурадеви, убедился ли своими глазами в ее счастье? Что я отвечу?
Поэтому прошу тебя: завтра я напишу письмо, ты передашь его своей госпоже. Если она захочет со мной