Чародей поневоле. Возвращение Короля Коболда
Шрифт:
— Вот это плечо приняло кинжал, что пронзил бы его сердце. И даже при этом только чудом и с помощью одной ведьмы, о которой ты едва ли знаешь, я сумел вывезти его живым.
Бром вскинул голову, ища что-то на лице Рода. Тот нахмурился и продолжал:
— Но я вывел его с риском для жизни и привел его обратно в целости. И что же я нахожу? Его должны держать пленником, и даже не так, как подобает знатному пленнику! Нет, не обращаясь с должным уважением и почтением, а как простого карманника, в
Он сделал для эффекта паузу, довольно-таки сильно гордясь последним образчиком аллитерации.
Но с этим он малость перебрал, она овладела собой. Вскинув подбородок, она смахнула скупые слезы.
— Перед моими законами, сударь, все равны!
— Да, — согласился Род, — но это должно означать, что с крестьянами надо обращаться как с лордами, а не наоборот!
Он склонился над ней, лицо в дюйме от ее лица.
— Скажи мне, королева, почему это Катарина должна относиться ко всем с презрением?
Это была ложь; она не ко всем относилась с презрением, только к знатным, но в глазах ее появились боль и виноватое сомнение в себе.
И все же она вскинула подбородок и провозгласила:
— Я королева — и все должны склоняться перед моей властью!
— О, они склонялись, склонялись! Пока ты не отвесила им оплеухи — тогда они ответили тем же.
Он отвернулся, упершись гневным взглядом в очаг.
— И я не могу сказать, что виню их, так как ты лишаешь их свободы.
— Свободы? — уставилась на него Катарина. — Что это за речи, сударь? Я стремлюсь дать больше свободы крепостным!
— Да, к этому ты стремишься, — кисло улыбнулся Род. — Но как ты подходишь к тому, чтобы дать ее! Ты берешь все на себя, даже больше. Ты лишаешь их сегодня, чтобы дать им больше завтра!
Он трахнул кулаком по подлокотнику ее кресла.
— Но это завтра наступит после дождичка в четверг, неужели ты этого не видишь? Слишком много болезней в этой стране, всегда будет новое зло, против которого надо будет бороться, и слово королевы должно быть неоспоримым законом, чтобы командовать армией в борьбе против зла.
Он медленно отвел руку, глаза его горели.
— И поэтому он никогда не наступит, тот день, когда ты сделаешь их свободными, в твоей стране никто не будет иметь свобод, кроме королевы!
Он сцепил руки за спиной и принялся расхаживать по комнате.
— Ее есть лишь столько-то на всех, знаешь ли, этой свободы. Если один человек имеет больше, то другой должен иметь ее меньше, потому что один командует, а другой подчиняется.
Он держал руку перед ней, медленно сжимая ее в кулак.
— Вот так, мало-помалу, ты будешь похищать ее до тех пор, пока не станут повиноваться малейшей твоей прихоти. Ты будешь обладать полной свободой, сможешь делать все, что ты пожелаешь, но свободна
Его рука разжалась и слегка стиснула ей горло. Она уставилась на него и сглотнула, прижимаясь к спинке кресла.
— Но человек не может жить без по крайней мере малости свободы, — мягко произнес он. — Они должны иметь ее или умереть.
Его рука медленно сжалась.
— Они поднимутся против тебя, объединенные своим общим врагом — тобой. А потом они снова выжмут из тебя свои свободы — медленно, медленно.
Катарина рванула его руку, борясь за дыхание. Бром прыгнул освободить ее, но Род отпустил ее раньше.
— Они повесят тебя на воротах твоего замка, — прошептал он. — И знать будет править вместо тебя, все твои дела будут вымараны, и в этом ты можешь быть уверена, ибо так всегда бывало с тиранами.
Она вскинула голову, в глазах ее была боль. Она набирала воздух, чтобы говорить, мотая головой во все более твердом отрицании.
— Нет, не я, — наконец выдавила она из себя. — Не это, нет! Никогда не тиран!
— Всегда тиран, — мягко поправил Род. — С рождения. Всегда тиран. Для всех, кто тебя окружал. Хотя ты никогда не знала этого до сегодняшнего дня.
Он отвернулся, сцепив руки за спиной.
— Но теперь ты знаешь. И знаешь также, что тебе некого винить в мятеже, кроме себя. Ты их толкала и толкала, своих вельмож, все сильнее и сильнее, для блага народа, по твоим словам. — Он оглянулся через плечо. — Но разве этот мятеж также не дает возможность увидеть тех, кто смеет тебе сказать: «нет!», увидеть, кто из них настоящие мужчины?
Ее лицо исказило презрение.
— Мужчины? — Слово это прозвучало неприличным ругательством. — В Грамарие больше нет никаких мужчин, только мальчишки, довольные своей участью игрушек женщин!
Он криво улыбнулся.
— О, есть еще мужчины. Мужчины на юге, мужчины в Доме Хлодвига или, по крайней мере, один там есть. Мужчины, моя королева, но мужчины благородные, любящие свою королеву и ненавидящие наносить ей удар!
Ее веки опустились, презрение, игравшее на ее лице, превратилось в улыбку.
— Именно то, что я говорила, нет больше мужчин в Грамарие.
— Они есть, — очень спокойно ответил Род. — И они идут в поход на север, чтобы доказать это.
Она уставилась на него, затем медленно села в кресло.
— Ну, так они идут в поход на север, а я встречу их на Бреденской равнине. И все же среди них нет ни одного, кого я назвала бы мужчиной. Скоты, все до единого.
— О, ты их встретишь. — Род подарил ей приторно-сладкую улыбку. — И что ты используешь в качестве армии, и кто будет ею командовать?