Чародей
Шрифт:
Минтака узнала, как надлежит себя чувствовать вдове.
В городе-крепости Галлале было всего пять воинов Красной Дороги: Хилто, Шабако, Сокко, Тимус и Торан. Многие другие пробовали проехать по ней, но при попытке потеряли свои косы.
Хилто и Шабако были адептами третьей и самой высокой ступени ордена, поклонниками безымянного бога, Быка Небес, шумерского бога войны. Только его адепты знали его истинное имя; от всех остальных оно было скрыто именем «Красный Бог». У него не было ни храмов, ни святилищ, посвященных ему. Он появлялся, когда двое или более его адептов называли его имя на любом поле, где в сражении погибли люди. Таким местом была и Галлала, поскольку здесь господин Тан победил врагов Египта и сложил их отрубленные головы на городской площади.
Тайные катакомбы пронизывали известняк под центральной площадью, что делало их самым подходящим храмом для поклонения безымянному богу.
После полуночи, когда весь город спал, Хилто повел вниз по узкому туннелю, что был входом в катакомбы, превосходного белого вола и принес его в жертву на каменном алтаре, построенном в темной глубине главной цистерны. В дрожащем свете факела кровь хлынула струей и растеклась лужей по мощеному полу. Затем пять воинов ордена погрузили мечи в кровь и стали молить тайного бога благословить их обсуждение, упрашивая помочь им выбрать мудрое решение. Затем они стали обсуждать испытание, которое будет определено для фараона Нефера Сети и его спутника.
– Для фараона не дулжно делать никаких уступок. Пусть его испытание будет столь же безжалостным, сколь для любого другого новичка, – сказал Хилто.
– Поступить иначе значило бы нанести обиду могущественному и воинственному. – Даже в этом избранном обществе он не решался называть истинное имя бога.
– Это бы уязвило тех воинов, что проехали по Красной Дороге до Нефера Сети, – согласился Шабако.
Их тайное совещание продолжалось почти до утра. Завернувшись в шерстяные накидки, у входа в туннель, ведущий в катакомбы, ждали два новичка. Они говорили мало, поскольку отлично сознавали, что в темной пещере под тем местом, где они сидели, решались самые их судьбы этими пятью воинами. Лучи рассвета еще не смыли с восточного горизонта булавочный укол утренней звезды, когда прибыл Шабако, чтобы вызвать их на тайный совет.
Они последовали за ним по выстланному камнем туннелю. Факел, который нес их провожатый, освещал ниши, в которых лежали раскрашенные ящики с мумиями мужчин и женщин, умерших пятьсот или более лет тому назад. Воздух был сухой и прохладный. Пахло землей и грибами, гниением и древностью. Их шаги зловеще отзывались эхом, и в воздухе слышался тихий шепот, возможно голоса мертвых, или шелест крыльев летучих мышей.
Затем они услышали запах свежей крови, хлюпающей под ногами, когда прошли мимо тела жертвенного вола. В скобы на стенах гулкой пещеры, где их ждали воины, были вставлены факелы.
– Кто приближается к тайнам? – воскликнул голос Хилто, но его лицо было скрыто в складках накидки.
– Я – Нефер Сети.
– И я – Мерен Камбизес.
– Вы желаете проехать по Красной Дороге?
– Да.
– Вы оба настоящие мужчины, телом и духом?
– Да.
– Вы убили первого человека в справедливом бою?
– Да.
– Есть ли воин, что поручится за тебя, Нефер Сети?
– Я поручитель, – ответил за него Шабако.
– Есть ли воин, что поручится за тебя, Мерен Камбизес?
– Я поручитель, – ответил Сокко.
Когда с ответами на вопросы было покончено, Нефера и Мерена посвятили в первую ступень ордена.
– Кровью Быка и огнем его мощи вы приняты богом как новопосвященные. Вы еще не имеете права ни сидеть на тайном совещании вместе с посвященными воинами второй и третьей ступени, ни поклоняться Красному Богу, ни даже узнать его скрытое имя. Вам принадлежит лишь право попытки проехать по той дороге, что бог изберет для вас. Зная, что это может грозить гибелью, принимаете ли вы вызов?
– Да.
– Тогда знайте, что на дороге есть пять стадий, и первая из них…
Каждый из посвященных воинов говорил в свою очередь, объясняя, с каким испытанием столкнутся Нефер и Мерен, и излагая правила, которых им следует придерживаться. Эти пять стадий назывались копье, борец, лук, колесница и меч. Новички ощутили, что их дух поколебался.
Под конец снова заговорил Хилто.
– Вы услышали, что предопределил бог. Вы тверды в своем решении?
– Да. – Их голоса, противоестественно громкие, дрожали от напускной храбрости, потому что теперь они полностью осознали, что их ждет.
– Тогда отныне возврата нет, – сказал Хилто.
– Колесница – главная дисциплина, – сказал Таита.
– Помните, что это гонка. Вас будут преследовать десять колесниц. Скорость – это все. Научитесь выжимать лучшее из своей упряжки.
Они работали без устали. К тому времени, как новая луна Осириса стала бронзовой скобкой на горизонте, Дов и Крус знали все, чему Нефер и Мерен могли научить их. Они бежали как одна лошадь, одинаковым шагом, чувствуя равновесие и устойчивость колесницы позади них, используя свои вес и силу, чтобы успешно проходить самые крутые повороты, обрывая галоп резкой остановкой, тормозя на дистанции в длину своего корпуса, немедленно откликаясь на самые тонкие команды.
Минтака в собственной колеснице привезла Мерикару в пустыню, чтобы наблюдать за их упражнениями. В полдень, когда они остановились напоить лошадей и дать им отдохнуть, Минтака непроизвольно крикнула:
– Это совершенство! Вы больше ничему не можете их научить. Им нечему больше учиться.
Нефер напился воды из кувшина, вытер рот тыльной стороной руки и взглянул на гребень черных каменистых холмов.
– Есть человек, который не согласился бы с вами.
Девушки прикрыли глаза ладонями и проследили за его пристальным взглядом. И увидели там фигуру такую неподвижную, что она казалась частью скалы.
– Таита. Долго он наблюдал?
– Иногда мне кажется, что он там всегда.
– Есть ли что-нибудь еще, что он может показать вам? – спросила Минтака. – Если есть, то почему он еще не сделал этого?
– Ждет, чтобы я попросил, – сказал Нефер.
– Идите к нему сейчас же, – приказала Минтака. – Если вы не сделаете этого, то пойду я.
Нефер поднялся на холм и сел рядом с Таитой. Некоторое время они молчали, затем Нефер сказал:
– Ты снова нужен мне, отец.
Таита ответил не сразу, только моргнул будто сова, которую встающее солнце застало вне ее гнезда. У него никогда не было сына, и никогда еще никто не называл его отцом.