Чародейка
Шрифт:
– Сожрал Пабло? Да вы что, действительно спятили с доком на пару? Сосиску он съел! Сосиску!
– Ладно, Сэм. Ты не единственный, кто в это не верит.
Пока я говорил, Виски перевернулся на спину, скрестил лапы на груди и закрыл глаза.
– Как-то не по-собачьи он лежит, - сказала Мира опасливо.
Богль сложил лапы псу как полагается и перевернул его на бок. Виски открыл один глаз, посмотрел на Богля и снова перевернулся на спину, скрестив лапы на груди.
– Черт возьми, - сказал Богль.
– Вы видели такое
Он снова нагнулся к Виски, но тому, очевидно, надоело такое посягательство на свободу личности. Он оценивающе посмотрел на руку Богля и, развернувшись, щелкнул зубами.
Сэм, наверное, решил, что остался без руки. Он сидел на иолу и тяжело дышал, не осмеливаясь посмотреть на свои руки, пока я не уверил его, что Виски промахнулся. Тогда он взял стул и сел в углу, опасливо посматривая на пса.
– Слушай, - начал я.
– Вообще-то я человек общительный. Но сейчас нервишки что-то шалят. Может, вы с Виски пойдете прогуляться? Не то, чтобы я хотел послать вас обоих подальше, нет. Можете гулять под окнами, но только выметайтесь отсюда, а?
– А я жду Анселла, - заявил Богль.
– Он сказал, что зайдет к тебе поговорить. И кроме того, завтрак я заказал в твой номер.
– Придется отложить нашу беседу, Радость Души Моей, - сказал я Мире.
– Я не могу сосредоточиться, пока здесь Виски.
Мира встала и потянулась.
– Ладно. Все равно разговоры тут не помогут.
– Так ты говоришь, что заказал завтрак?
– спросил я Богля.
– Да, - лицо его просветлело.
– Яйца, фрукты, кофе.
– Может, ты накроешь чем-нибудь Виски?
– спросил я.
– Он действует мне на нервы.
– Может, ему нехорошо?
– А как ему может быть хорошо с Пабло в желудке?
Виски перевернулся на бок и посмотрел на меня.
– Ох и не говори, старина, - сказал пес басом.
– Он как камень давит мне на желудок.
– Ну вот, я же говорил, что ему не может быть хорошо, - машинально сказал я Сэму и тут же схватился за подушку, с ужасом глядя на волкодава.
Мира едва сдержала вопль, но на Богля речь пса не произвела никакого впечатления.
– Знаешь, - сказал я.
– Мне даже показалось, что пес заговорил.
– Ну и что?
– спросил Богль.
– Мы с ним полночи беседовали.
– Ну и что?
– переспросил я.
– Где это ты видел, чтобы собака разговаривала?
– Не видел, но в этой стране может быть все, что угодно. Если попугай говорит, то почему собаке не заговорить? Разве нет?
– он увидел мое лицо и посерел от страха.
– А что, такого не бывает? Собаки что, не разговаривают? Да? Это что, еще одно? Сначала летающие женщины, потом исчезающие мужчины, а теперь говорящие собаки?
Я кивнул.
– О Господи, а я-то с ним полночи говорил, - Богль сжался на стуле.
– И столько мне гадостей наговорил, - подтвердил волкодав.
– Столько матов-перематов и еще хрен знает чего.
– Я, пожалуй, пойду, -
– Мне что-то не хочется завтракать.
– Ради всего святого, стой, где стоишь, - раздраженно сказал Виски.
– Столько крику в этом отеле, столько истерик, обмороков! Что за собачья жизнь!
– Надеюсь, здесь никто не занимается чревовещанием?
– спросил я с надеждой, чувствуя, что в любую секунду готов сорваться с места и бежать отсюда без оглядки.
Виски зевнул. У него был отличный набор внушительных и абсолютно здоровых, без признаков кариеса, зубов.
– Не завидую твоей мамаше, - сказал он.
– Мучилась, рожала, учила, а все без толку. Столько паники, только потому, что я говорю на вашем ужасном языке.
– Слушай, дружище, - нервно сказал я.
– Ты не мог бы выйти? Не потому, что ты мне не нравишься, а просто на одно утро уже достаточно. Зайди попозже, ладно?
Виски встал и отряхнулся.
– У меня сейчас есть кое-какие дела, да и позавтракать нужно, - сказал он и пошел к двери, стуча когтями по полу.
– Кроме того, надо повидаться с одним другом человека, простите за избитое выражение.
Дверь за ним закрылась. Некоторое время мы молчали.
– Какое-то наваждение, - наконец сказал я, чтобы прервать тягостную паузу.
– Может, дружно проснемся и посмеемся вместе?
– Ну нет, - ответил Богль, вытирая платком лицо.
– Мне не до смеха, даже если и проснусь.
– Лучше уж летающие женщины и исчезающие мужчины, - задумчиво продолжал я.
– Может, собраться и умотать отсюда?
– Все равно не отвяжемся. Виски сказал мне, что поедет с нами, - мрачно ответил Богль.
– Тогда забирай его и уезжай сам, - предложила Мира.
– А мы будем скорбеть о тебе всю жизнь.
Дверь открылась и вошел Анселл.
– Все в сборе, - констатировал он.
– Сейчас подадут завтрак, а нам пока нужно выработать план действий.
– Вы уже слышали о собаке?
– спросил я.
– Какой собаке?
– О том волкодаве, который сожрал Пабло. Он подружился с Сэмом.
– Что же тут плохого. Собака - друг человека. А что, у вас есть возражения?
– В общем-то нет, но этот пес разговаривает. Только что мы имели удовольствие поболтать с ним.
Анселл внимательно посмотрел на меня и сел на стул.
– Разговаривает? Что значит, разговаривает?
– Я думал, вы нам это объясните.
– Нужно сначала взглянуть на него. Впрочем, я уже не удивлюсь. Теперь вы и сами убедились, что Мира обладает сверхъестественными возможностями.
– Значит, все-таки Мира?
– Без сомнения. Вы мне не верили, а теперь сами убедились. Главное, уметь контролировать эти способности. Об этом я и хотел говорить с Мирой.
Маленькая мексиканка принесла завтрак, и было приятно увидеть наконец нормального человека без тени страха в глазах. Мира налила всем кофе, и док снова заговорил.