Чарованная щепка
Шрифт:
Царевич тоже не сводит с нее глаз, хотя желает рассмотреть другую леди в этой комнате.
Леонора и Флавий сумели начать говорить, лишь когда большие часы в углу трескуче сдвинули стрелку: в этом звуке обоим почудилось холодное шипение Диего, ведущего неукоснительный отсчет.
Даже подгоняемые сроком, разговор супруги слагали трудно.
Через несколько минут деликатных кружений женщина почти твердо осведомилась, не для срочного ли развода изволил его высочество их разыскивать.
– Нет! – воскликнул он горячим полушепотом. – Нет. Разве только вы…
Леонора сбивчиво заверила, что и она
– Если по некотором размышлении вы захотите свободы, – добавила леди, – не оскорбите меня молчанием, ибо ни к чему нам быть обузой.
Царевич набрал воздуха для пылких возражений в самых возвышенных тонах, но Леонора смотрела с таким неприступным вызовом, что он выдохнул и кивнул серьезно:
– Обещаю вам, и жду ответной искренности.
В ней он был немедленно заверен. С большой неловкостью Флавий еще раз просил прощения, что теперь еще не сумеет забрать их во дворец, но непременно попробует устроить переезд в дом побольше. Запинаясь, принялся, наконец, уточнять и об их средствах.
Леонора благодарила, но даже помощь того, кто имел содержание жены и дочери своим долгом, принималась ею через силу и отторжение. Флавий едва уговорил ее взять немного денег, вынужденный даже прибегнуть к манипуляции:
– Сударыня, так вы почитаете меня частью вашей семьи, или это лишь патриотическая жалость?
Вспыхнув и устыдясь, Леонора смирилась – надо отдать должное деликатности его высочества, он пока не пытается апеллировать к праву главенства.
– Верю, что ваши труды наладили быт на Зеленой улице вполне достойно, – примиряюще добавил он. – Но вы принадлежите другому миру. Если нет нужды в еде – купите книг, или начните хлопоты о туалетах для будущих выходов.
О, какими подарками он засыпал бы их, будь хоть чуточку готов для этой встречи! Вчера, найдя себя отцом взрослой дочери, он стал мыслить несколько топорно и вообразил осчастливить ее изумрудным колье. Теперь же от него не скрылся отрадный взмах ее ресниц при поминании книг.
Набрать томов самому, или сразу отхватить им в качестве дома лавку букиниста?
Вопрос переезда, меж тем, остался несколько повисшим.
Арис не имела ни малейшего желания с нынешнего утра менять свою жизнь (в конце концов, даже не понедельник). Хватит ей и от свалившейся чести приходить в себя седмицу, а самый для этого лучший способ – глядеть ночами в щербины старого потолка, которые с ложа на печке легко приласкаешь рукою. Чужие хоромины ей ни к чему, хотя матушка, конечно, заслуживает и дворянский дом, и помощниц.
– Мы дождемся решения ваших дел в родных стенах, – твердо подытожила Леонора, глядя на растерянную дочь.
Арис всегда трудно принимала новое.
Под новый треск минутной стрелки ("Чарует он их, что ли? Вчера так не раздражало…") Флавий поспешил оговорить лишь срочное – на случай нужды условился передавать вести с племянником, тем более, что вторники и пятницы деловитого мага начинаются в "Щепке", прямо напротив места работы Арис.
Что касается самой работы, тут он пока смолчал: вроде бы наемный труд леди такого статуса казался унизительным абсурдом, с другой стороны – именно шустрые оружейники разглядели в ней смышленого артефактора, открыли Арис ее собственные силы, да и в Приказе она очутилась благодаря их прожекту (надо будет, кстати, почитать заявку). Его высочество дозволил купцам наслаждаться блестящим умом своей наследницы – до первой ее жалобы, разумеется.
Ее вязание… что ж, пока посмотрим. Надо думать, скоро заказы, выпрыгнувшие из-под ее спиц, существенно поднимутся в цене.
Это будет чудесный повод смеяться вместе, когда Флавий устроится жить по-людски – на свободе, дома, с женой и даже дочерью!
Бывший пленник считал свой брак священным и где-то даже спасительным. Возвращаясь, он готов был сохранить союз, даже если Леонора его совсем разочарует, но пожелает и дальше носить монаршее имя. В этом раскладе едва ли можно требовать от не юной уже леди подарить ему радость отцовства – пределом его мечтаний стало бы найти с нею общий язык.
Однако, взволнованная Леонора скромна и хороша как прежде, а он обрел свое продолжение в дочери. Царевич жаждал семейных обедов, прогулок и веселого щебета – два милых голоса на родном языке зазвучат прекраснейшей из музык (особенно, если они предпочтут стрекотать меж собой, оставив его упоенным слушателем). Семья придаст ему сил творить государственное служение, которое император еще на него возложит.
Леонора и прежде смотрела на Флавия как на античного героя, низошедшего до смертной, но тогда он был молод, и горячность плавила его идеальный образ, делая ближе. Теперь, всею жизнью доказавший свою причастность к совсем иным кругам, он мнился бесконечно далеким, но чем более она смотрела него, тем более желала открыть его заново и – заново увлечь. Какая самонадеянность – грезить стать интересной ему, жившему при иностранном дворе, пока она набиралась опыта ведения хозяйства на городской окраине!
Сколь бы ни было велико их рвение искать черты, сроднившие когда-то – пока им предстоит видеться безмолвно, в оговоренные часы проходя по набережной и силясь подглядывать друг за другом не слишком пламенно.
Предвкушение скудных встреч исполняло радостью – и пусть только Диего рискнет сопроводить хоть словом то, что в сорок с лишним, половиной жизни в браке и дочерью на выданье бородатый Флавий с женой собрались таиться от родителей!
Зашуршала дверь, являя мысленно помянутого брата. Диего распахнул ее не сразу, упреждая свой приход, но стучать в собственный кабинет счел все-таки излишним. Он обвел взглядом более-менее собранного царевича, заплаканных дам и велел секретарю добыть графин лимонной воды.
– Надеюсь, вы пришли к мудрым решениям, – сказал он. – А теперь, госпожа Терини, я хотел бы знать все, что вы помните о начале вашей болезни.
Следствие и последствие
В Итирсисе 20 мая, суббота
Диего считал, что нашел идеальный дуэт: древесник привычным уже манером опишет слышимые блоки, наследник сверит их с кодом, что приказные накануне срисовали со ствола. Криптографам, наконец, позволили отгул (хотя субботний день почитался в Ладии рабочим), так что маленький кабинет оказался в полном распоряжении двух магов, изо всех юных сил рвущихся причинять свою пользу. Обстановка располагала к продуктивному сплочению умов, и магистр удалился допрашивать Леонору вполне уверенный в удачном своем решении.