Чарованная щепка
Шрифт:
Мимолетом предрекая Кинри Благомировичу изыскать новое растение, Виола и не думала, что здесь ее прозорливость покажет себя с лучшей стороны. Строго говоря, экзотический побег был найден трактирщиком, но коль уж он явился за консультацией, почестями открывателя сможет и поделиться.
– Так что, друг мой, нуждаюсь в твоем остром глазе, – закончил гость.
Кинри привычно дернул очки, несколько компрометирующие остроту его глаза.
– Лестно, Алонсо, лестно и любопытно. Теперь уж темнеет не рано, так что вечером
Селена застенчиво расправила юбку и улыбнулась, обрадованная, что от своих премудрых дел Кинри ее отстранять не пытается.
– Зачем! – горячо возразил гость. – Я уж ему пропасть бы не позволил. Выкопал тот же час и пересадил в горшок. Даже с собой принес, оберегая твою занятость. Вот он, на подоконнике дожидается, в тепле и безопасности.
Алонсо обернулся к одному из окон рядом с опустевшим входом и разом потерял красноречие. Избежавший травмы на людной аллее росточек прямо сейчас обретал свою кончину во мнившейся верхом надежности аптеке. Причем беда пришла откуда не ждали – самозабвенно чавкая, с растением расправлялся Тысячелистник Обыкновенный.
– Батюшки! – сгорая от стыда и недоумения, Кинри устремился отдирать кота от свежей зелени.
Тысячелистник оказал сопротивление, пытаясь завершить свое черное дело. Оставшаяся у стола четверка пораженно замерла, не узнавая в увертливом животном мудрого аптекарского наставника.
Бой шел с переменным успехом, и Алонсо метнулся вослед, подхватывая в руки большой цветочный горшок, покуда его обитатель еще сохранял вялые признаки жизни.
– Никогда его таким не видела, – пролепетала Селена так трагично, будто от века привычный уклад обращался на ее глазах в руины.
– Должно быть, весна разбередила в нем что-то кошачье, – медленно изрек Себастьян, наблюдая за борьбой.
Кинри все-таки удалось подхватить хвостатого соратника на руки, и тот, наконец, примирился с действительностью.
– Прости, Алонсо, – говорил бледный аптекарь. – Думаю, умей он говорить, он извинился бы пред тобой за свою неуклюжую вспышку. Я сам виноват: следовало раньше найти на заднем дворе пучок первой травки и принести ему в угощение. Природа свое берет.
Тысячелистник замер, но его тяга к зелени в хранимом Алонсо горшке была еще очевидна.
Кинри не стал говорить этого вслух, но нехорошая мысль пронзила его и заставила устрашится – возможно, Тысячелистник Обыкновенный просто стареет. Это было нелепо и больно сознавать. Кот был с ним, здесь, в этих стенах, с самого рождения, он совсем не менялся с годами, и догадка о его смертности даже не приходила в голову.
Селена разделила его печаль и тихо приблизилась.
– Господину Тысячелистнику лучше теперь поостыть наверху, – предписала она, аккуратно принимая белого кота. Протест последнего выражался лишь сварливым содроганием хвоста и уса.
Не будь Себастьян слегка контужен недавними похвалами и профессиональной гордостью, он бы заметил, что уносимый из помещения кот отчего-то не сводит взора именно с его скромной персоны. Имей юноша, вдобавок, селенину интуицию, он мог бы разобрать даже укоризну этих глаз, вызванную отнюдь не личною кошачьею обидой:
“Пришлые двуногие почти лишены слуха, но ты-то куда смотришь, маг-древесник?”
Светские визиты молодого мага
В Итирсисе: 19 апреля, среда
Слабостью Алессана было некоторое лицедейство. Во всем одаренный природой, он находил своим долгом и призванием подавать оное богатство в самом выгодном свете.
В апрельское утро высокая планка заставила его подбирать выходной туалет со тщанием и в конце концов сделать ставку на черное с серебром. Жестом истинного художника он сбросил статусные перстни, отверг и пудру для волос. Главной декорацией стала витая гарда фамильной шпаги, ее блеску скромно вторили пряжки на ботфортах и фибула короткого плаща.
Ближе к полудню Алессан приобрел несколько белых тепличных роз, почти недоступных в такой сезон, беспощадно обломал им хрупкие стебли, бутоны же пристроил в поясную сумку. Подготовленный таким образом, он покинул роскошные кварталы и достиг окраин, где тенью прильнул к стене искомого дома на темной стороне улицы.
Юноша рассчитывал повеселиться на свой манер.
Ему выпало томиться во мраке около часа прежде, чем охотничья выдержка вознаградилась. В счастливый миг он начертался из ниоткуда пред лицом той, ради кого изнемог.
Явление, без сомнения, было ярким. Иные сочли бы его даже эффектным, не зацепи герой плаща о рыжий гвоздь. Хотя расставание с крепежом сопроводилось некоторыми неотрепетированными выражениями, он ловко сладил с препоном и вернулся в образ.
Одним шагом Алессан заслонил путь девице и, едва тронув шляпу, обронил с ленцою:
– Спешить изволите, Лея Сальвадоровна?
Магичка остановилась, коротким взором оценила вид своего собеседника, и не стала таить удивления:
– Помилуйте, Алессан Диегович! Вы – да в наших краях!
– Давно ли эти края ваши, – усмехнулся кавалер.
Он хотел предложить собеседнице свой локоть, но на правой руке та несла потрепанную корзинку, так что ему осталось только зашагать с ней рядом, когда она продолжила свой путь.
По лучшему сценарию Лея сама должна была вопросить его о цели визита, но он достаточно знал упрямую девицу, чтобы не ждать от нее такого подарка.
– Досадно видеть вас в буднем платье в такой день, – заметил он против приличий.
– Сегодня какое-то торжество? – не слишком изумилась на этот раз Лея.