Чарованная щепка
Шрифт:
– Все-то за мной следить надо, – вполне серьезно согласился юноша, поправляя круглые очки. – Рано не стало родителей, кто еще наделит меня всеми секретами. Без тебя пропаду, даром что полки от книг ученых гнутся.
На миг он понизил голос и певучим полушепотом произнес заговор, усиливающий действие компонентов отвара.
Подобно некоторым простым горожанам, молодой аптекарь обладал магическим слухом в той крошечной мере, что позволяла улучшить свойства хорошо изученного ими предмета. Отвар бурлил, запах пяти трав поднимался к потолочным балкам
“Побочный эффект усиления”, – пояснял когда-то отец. – “Счастье, что твою матушку я встретил в другом краю и привез сюда уже женой. В ином порядке она бы дальше порога не ступила.”
Матушка всегда смеялась, что дом оказался единственным недостатком отца, так что пришлось ей с этим мириться. Однако, с тех пор она полюбила долгие прогулки по городу, что в девичестве ей свойственно не было.
Кинри разлил готовый отвар по стеклянным пузырькам и два из них отправил на укрытую от солнечных лучей полку шкафа. Перед тем, как отнести третий пузырек заказчице, юноша переоделся в лучшую беленую рубаху и меховой плащ, что предусмотрительно висели на веревках во внутреннем дворе. Одежду “на выход” всегда и держали на выходе – там у коварного запаха пока еще не было власти.
На эти хлопоты Тысячелистник Обыкновенный взирал с немым осуждением. Решительно, негоже человеку почти ученому с каждой склянкой носиться по городу.
Обычно Кинри и не носился, но этот случай был особый – микстуру просила мать Селены, тетушка Агата. Ради ясноокой Селены, к тому же изрядно простуженной, Кинри был готов бежать при необходимости гораздо дальше и быстрее.
Словно рыцарь из древней сказки, он избавит ее если не от дракона, то уж по крайней мере от кашля. Еще неизвестно, какая из этих напастей бывает досаднее долгими зимними ночами.
В пути через рынок и пару улиц юноша успел придумать четыре версии того, как сраженная болезнью Селена после капли его отвара откроет прекрасные очи, поначалу с трудом узнает своего спасителя, но облик аптекаря, явившегося лучом надежды в черный для нее день, навсегда останется в ее памяти и сердце.
Тогда у него появится хрупкий шанс на ответное чувство. Там более, в его дом Селена еще не заглядывала.
Поэтому он был, почитай, разочарован, когда обнаружил девушку сидящей на лавке за пряжей. Свидетельством тяжкого ее недуга был только большой пушистый платок, укрывающий шею и плечи, да теплые носочки под домашней юбкой.
Впрочем, речь давалась ей все-таки с трудностью. Она светло улыбнулась, когда тетушка Агата впустила гостя, но поздоровалась тихо и хрипловато.
– Добрый день, – красноречиво изрек в ответ юноша. Все его героические слова были рассчитаны на тот момент, когда девушка очнется от беспамятства, и оказались совершенно непригодны для обычной беседы. – Красивая у вас шаль.
Селена снова улыбнулась, опустив глаза, поправила темную косу на плече и, стыдливо промолчав, вернулась к своей работе.
“Ведь приданое ладит”, – ревниво подумал вдруг юноша, поглядев на бойкое веретено под ее тонкими пальцами. От мыслей, что девушка по-своему тоже готовится к свадьбе, он даже покраснел. Ей уже семнадцать, каждый день его нерешительности может стать роковым. Хорошо еще, что красавец-сын кузнеца пока что сохнет по новой магичке. Только сыщутся и другие статные женихи! Не то, что он, растрепанный очкарик. Впрочем, грамотный и не бедный, но дом его махом стирает все прочие достижения. Кто бы мог подумать, что препятствием в женитьбе может стать наличие собственного очага, а не его отсутствие.
– Как славно, что микстура готова! – напомнила как бы невзначай тетушка Агата застывшему перед дочерью молодому аптекарю.
– Самая свежая! – очнувшись, тот вытащил теплый пузырек из-за пазухи. – По ложке трижды в день, на седмицу хватит.
– Вот спасибо, что сами принесли! – радовалась тетушка, отсчитывая скромную оговоренную плату, – в дом ваш я полчаса на порог ступить решалась! Такой там дух! Иного кабана с ног свалит!
Селена слушала мать удивленно и заинтересованно. Такое похвальное дочернее внимание было ударом по его надеждам, Кинри держался из последних сил.
Конечно, тетушка вправе так говорить – в ее собственном жилище преобладал аромат горячего грибного пирога и самовара на сосновых шишках. Наверное, так теперь пахнут и волосы Селены.
Собрав свое мужество, юноша не подал виду, что тетушкина заметка провернула нож в его душевной ране, а только улыбнулся и протянул ей небольшой горшочек малинового варенья.
– Примите, хозяйка, от меня уже в подарок.
Вообще-то прежде он замышлял и свою микстуру подарить безо всякой платы, но помнил предупреждающий взгляд кота напоследок. Тысячелистник каждым усом дал понять, что думает о таком непрофессионализме.
Тетушка с сомнением приблизила подношение к носу и принюхалась к холстине, которой была окутана крышка горшочка.
– Я купил его по пути, не из дома брал, – добавил юноша, обреченно наблюдая за этим исследованием.
– Благодарствуем, – ткань в самом деле пахла только тканью, малиной и еще снегом, так что тетушка Агата воодушевилась уже искренне и устроила горшочек на столе. – Будет Селене с сестренками лакомство к чаю. Пузыречек от микстуры как освободится – я вам занесу.
– О нет, не волнуйтесь, – запротестовал юноша, – я и сам за ним загляну!
Ему осталось только порадоваться, что подарок не был отвергнут, и вовремя попрощаться. Аптекаря здесь знали, ценили, но другом семьи он не числился и приглашения к обеду не ожидал.
До конца седмицы Кинри Благомирович места себе не находил. Даже привычная работа над лекарствами не могла отвлечь его от мыслей, что подступила пора “схватить судьбу за глотку”.
– Что ты скажешь? – вопрошал он кота в сотый раз. – Пора ли нести ей мамино обручальное кольцо? Или Селена еще слишком мало меня знает?