Чары дракона
Шрифт:
– Надеюсь, они нас впустят, – пробормотал Родри. – На самом деле мы выглядим, как бродяги.
Если им откажут в храме, то укрыться будет больше негде. Джилл внезапно осознала, насколько они все чумазые и потрёпанные. Небритые Родри и Гвин выглядели мрачно, как разбойники с большой дороги. Хорошо хоть у Саламандра не растёт борода и не бывает плохого настроения… На их лошадях были навалены грязные пожитки и сами лошади были усталыми и заляпанными грязью. Животные стояли, опустив головы. Когда дверь открылась, Джилл напряглась при виде молодого жреца. Он был высоким и стройным, одетый в чистую, без единого пятнышка голубую рясу, его густые вьющиеся волосы придерживались обручем из чистого золота.
– Ну,
– Позднее мы отведём их в общественные конюшни или в какое-то подобное место, – ответил Саламандр, тоже на бардекианском. – Но впусти нас прямо сейчас, брат Меррано, потому что если вы не предоставите нам убежище, нас всех убьют прямо на улице.
Меррано тут же что-то крикнул, и появились другие молодые люди в голубых одеяниях. Они прибежали, чтобы помочь завести лошадей внутрь, внимательно следя, чтобы те не ступили на цветочные клумбы и держались подальше от аппетитной лужайки. Саламандр с Родри бросились помогать местным жрецам. Они хватали лошадей за поводья и орали на неповоротливых животных. Джилл ушла с дороги и стояла прямо у ворот, но никому не мешала. Она так устала, что чувствовала, словно все её мышцы потекли, превратились в воду и плещутся внутри её кожи. Она зевнула и прислонилась к стене. Так она стояла, пока не увидела Гвина. Он заводил последних лошадей или скорее пытался это сделать, потому что каждый раз, приближаясь к воротам, он внезапно останавливался, колебался, затем отступал назад, чтобы снова попробовать. Судя по выражению его лица, Гвин был готов расплакаться, как маленький ребёнок, который собирает всю свою волю, пытается сделать сальто так же ловко, как старший брат, но каждый раз падает.
– В чем дело? – крикнула Джилл.
– Не знаю. А, проклятье!.. Конечно, знаю! У них заговорён вход против таких, как я. Для меня было бы лучше перерезать себе горло, Джилл, там, на той проклятой ферме, где ты меня нашла.
– Что ты имеешь в виду? – она оторвалась от стены с внезапным приливом энергии. – Кто-то ждёт тебя внутри?
– О, нет. Те, кого я боюсь, никогда не отправятся в подобное место. Но дело в том, что и я тоже не могу войти.
Когда Джилл поспешила к воротам, появился её серый гном и показал одним костлявым пальцем в небо над внешней стеной. Джилл подняла голову, но вначале ничего не увидела, однако когда прищурилась, то смогла различить некое мерцание. Челюсть Гвина отвисла, и он неотрывно смотрел на то же место. Джилл внезапно поняла, что может воспользоваться ситуацией и избавиться от Гвина. Возможно, отправить его вместе с лошадьми в гостиницу или конюшню, где… «Где что? – спросила она себя. – Где он станет лёгкой добычей для его гильдии?»
– Саламандр! – крикнула она. – Что-то не так!
В сопровождении группы священников прибежал Саламандр. Он увидел Гвина, поднял голову и выругался самым неблагочестивым образом. Брат Меррано определённо разделял его понимание ситуации, хотя и не одобрял его вкус в подборе выражений.
– Клянусь вёслами Отца Волн! Интересно, из-за чего же возникла проблема? Это твой раб?
– Нет, свободный человек. Он получил отметину… ну, скажем, в плохой компании, которую водил в молодости. Так я предполагаю. – Саламандр очень многозначительно смотрел на Меррано. – Он исправился. Я поклянусь тебе в этом на алтаре, если хочешь.
– В этом нет необходимости. Вопрос в том, как завести его внутрь.
Гвин внезапно резко отвернулся и, хотя его лицо ничего не выдало, Джилл могла догадаться, что он борется со слезами.
– Мы едва ли можем провести ритуал прямо здесь на улице, по которой ходят люди, – продолжал Меррано.
– Почему нет? – внезапно Саламандр улыбнулся. – Мы откажемся от вздымающихся вверх благовоний, пения, прекрасных льняных ряс, и гудящих гонгов, но тем не менее проведём ритуал. Иди сюда, дикая голубка, и возьми меня за правую руку. Хорошо. Теперь положи левую на плечо Гвина, просто положи, словно ты собираешься сказать ему что-то. Теперь я кладу свою левую руку на его другую руку, таким же образом – и вот мы готовы!
Как только Саламандр замкнул круг, дотронувшись до Гвина, Джилл почувствовала прилив силы, которая плыла вокруг них. Волосы встали дыбом у неё на затылке и на руках, появились Дикие и вплыли в поток силы, как пловцы в реку. Гвин откинул голову назад и громко, резко вдохнул воздух. На этот раз, когда Джилл подняла голову, она смогла увидеть охранный знак. Это была мерцающая сфера, которая шапкой сидела над территорией храма, вся помеченная странными сигилами и горящими пентаграммами.
– Ага, вот в чем проблема, – пробормотал Саламандр. – Проклятые ублюдки повредили его ауру!
Когда Джилл снова посмотрела на Гвина, то увидела перевёрнутую пентаграмму, плавающую в воздухе у него головой. В этой черноватой, мрачной и угрюмой отметине было что-то такое губительное и раздражающее, Джилл могла поклясться: она ощущает отвратительный запах. Внезапно отметина загорелась. Она горела, сжимаясь, а густой чёрный дым поднимался от неё вверх. Потом он улетел прочь.
– Вот, – объявил Саламандр. – Очень хорошо, Гвин. Теперь посмотрим, что произойдёт.
Как только Джилл отпустила его руку и отошла назад, охранные знаки исчезли из поля её зрения, и все Дикие разбежались, разочарованные. Гвин взял лошадей за удила и повёл их к воротам. Он приостановился, сделал глубокий вдох и… прошёл внутрь. Брат Меррано позволил себе небольшую овацию. На мгновение Гвин расплакался, но потом быстро и яростно вытер глаза тыльной стороной ладони.
– Спасибо, – сказал он Саламандру. – Я твой должник до конца жизни.
– Я предпочёл бы, чтобы ты служил самому себе, но в случае необходимости я к тебе обращусь. Брат Меррано, теперь, после того, как мы все здесь, возможно, лучше запереть ворота. У меня для твоего начальства есть очень странная, экзотическая, зловещая и, в общем, своеобразная история.
– Ну, все твои рассказы обычно таковы, – заметил Меррано и улыбнулся. – Именно поэтому мы все так рады снова видеть тебя.
Как только Родри вошёл на территорию храма, то почувствовал, что плохое настроение исчезает так же ощутимо, как если бы кто-то снял с его плеч мокрый плащ. Даже когда он оглянулся назад и увидел, как Джилл держит за руку Саламандра и тихо говорит что-то, склонившись к Гвину, он не подумал ничего плохого. Они явно пытаются решить, что делать с двумя десятками лошадей, которых его брат привёл с собой. Когда круг разомкнулся, Родри обратился Саламандру:
– Мы их всех стреножили и привязали. Пока сойдёт. Саламандр помахал ему и, продолжая беседовать с Гвином, широкими шагами прошёл внутрь; за ними следовала Джилл. Родри был обеспокоен тем, какой усталой она выглядит, с тёмными кругами под глазами, и как её шатает при ходьбе. Молодой священник, который представился братом Квинтанно, тоже заметил её состояние.
– Женщина с вами? Она больна?
– Просто очень устала. Мы очень долго ехали верхом, перебираясь через горы.
– Тогда давай отведём её в дом для гостей, где вы все остановитесь, чтобы она поспала. Эван поговорит за всех, он это умеет.