Чары кинжала (Дэверри - 1)
Шрифт:
Они полетели, обгоняя друг друга, назад, в свои земли. Хотя Невину хотелось последовать за ними, он все же решил, что будет лучше, если они первыми донесут его обращение до своих властелинов. Не спеша он позволил пятиугольнику рассеяться, вобрав голубой свет обратно, затем трижды хлопнул ладонью о землю, что означало, что работа окончена. Он почувствовал в себе прилив силы, ощутив вокруг холодную ночную прохладу.
"Я попробую снова завтра ночью, - подумал Невин.
– Раньше или позже их повелители примут мою помощь".
Человек создан для того, чтобы повелевать диким народцем, а не поклоняться ему, тем не менее они заслуживают
Рано утром, когда воздух еще дышал прохладой, Невин явился в крепость, чтобы показать свои товары госпоже Кабрилле.
Она приняла его в женском зале. Вся прислуга собралась посмотреть, что этот странствующий травник может предложить женщинам.
Раскладывая пучки трав, ароматические шарики и косметические притирания на столе, Невин украдкой изучал каждую женщину.
Он уже почти потерял надежду, когда в зал через боковую дверь вошла молодая особа и присоединилась к толпившимся у стола. Ее иссиня-черные волосы выглядывали из-под косынки. Никакие изменения в лице и цвете волос не могли бы сбить Невина с толку: перед ним стояла Бранвен.
– Это наша Лисса, - представила госпожа Кабрилла, - жена барда.
"Почему я был так глуп, - недоумевал Невин, - полагая, что судьба перепишет эту страницу без помарок". Он поклонился Лиссе и пробормотал какой-то комплимент, на что та ответила улыбкой. Когда их глаза встретились, он понял, что она узнала его: внезапная вспышка радости в темно-голубых глазах, затем замешательство, потому что ей, конечно, было удивительно, почему она так рада видеть этого старика. Эта вспышка радости была яркой, и Невин воспрянул духом. Он был согласен вынести самые трудные испытания Судьбы.
Жрецы приносили лошадь в жертву богам в дубовой роще на окраине деревни. В назначенный день перед заходом солнца жители деревни и домочадцы лорда выстроились у деревенского колодца, образовав нестройную процессию. Лорд Мароик торжественно опустился на колени перед Обином, верховным жрецом, и передал ему поводья роскошного белого жеребца. Молодые жрецы украсили поводья ветками омелы, затем Обин повел лошадь по кругу.
Когда началось песнопение, она вскинула голову и заржала, предчувствуя свою судьбу. Обин вел коня под тихие медленные звуки песнопений. Лорд Мароик поднялся с колен и двинулся за ним, затем последовали остальные. Процессия вошла в рощу, пронизанную долгими лучами солнечного света, и подошла к алтарю, находящемуся в центре. Как и в храме, этот алтарь был вырезан из грубо обработанного камня. Дрова для костра лежали наготове, перед алтарем.
Пока Обин подводил коня, молодые жрецы прошли вперед и, высекая искры кремнем о сталь, зажгли костер. Обин смотрел на костер прищурив глаза: если огонь разгорится плохо - день неблагоприятный, и жертвоприношение будет отменено. Если пламя вспыхнет ярко и сильно, тогда толпа опустится на колени.
Гверан отошел назад, к краю колодца. Так как с ним был Адерин, он хотел быть подальше в тот момент, когда конь будет встречать свою судьбу. Когда песнопение заунывно возобновилось, Адерин повернулся и посмотрел на толпу. Мужчины с одной стороны, женщины и дети - с другой... Все, кто жил в округе, были здесь, чтобы просить богов спасти урожай. Взглянув на женщин, Гверан увидел, что Лисса и Каса отвернулись. Акерн уснул у матери на руках. Когда пламя вспыхнуло, песнопение набрало силу и зазвучало во весь голос.
– Папа, - прошептал Адерин.
– Это ведь бессмысленное убийство. Такая хорошая лошадь.
– Тише, сынок. Во время ритуала не разговаривают.
– Но ничего не случится до полнолуния.
Когда Гверан пригрозил, что отшлепает его, Адерин умолк. Молодой жрец принял поводья несчастного коня. Обин подошел к алтарю, поднял руки высоко над головой и стал просить богов о милости. Его голос нарастал и набирал темп, все выше и выше, пока он наконец не захлебнулся в великих рыданиях мольбы. Молодой жрец подул в медный рожок, издавая древний вопль, неизменный со времен Рассвета. Затем все смолкло. Обин достал бронзовый серп из-за ремня и приблизился к лошади, в ужасе вскинувшей голову. Когда медный рожок отзвучал, лошадь метнулась назад, но бронзовый серп ярко блеснул в свете костра. Лошадь пронзительно заржала, пошатнулась, истекая кровью, и опустилась на колени.
Адерин громко заплакал, Гверан взял его на руки и уткнул лицо ребенка в свою рубаху. Он сам отвел глаза, когда жрецы начали свежевать лошадь длинными бронзовыми ножами. Со времен своей учебы Гверан знал, что во времена Рассвета в жертву приносили человека и что, принося в жертву эту лошадь, люди просили богов о милости. Но от того, что он знал это, ему не стало легче смотреть на работу жрецов, руки которых были по локоть в крови.
Напоследок Обин отрезал кусок мяса и завернул его в толстый пласт жира с лошадиного бедра. Под монотонные нескончаемые звуки песнопения он положил это подношение богам в огонь. Жир зашипел, пламя вспыхнуло, дым окутал костер.
– Великий Бел!
– прокричал Обин.
– Смилуйся!
– Смилуйся!
– выдохнула толпа.
Молодой жрец затрубил в рожок. Все закончилось, и Гверан теперь мог увести плачущего ребенка. Адерин громко рыдал, Гверан высоко поднял его, поручив внимательно посмотреть вокруг, чтобы разыскать в толпе Лиссу. Вместо этого Адерин увидел Невина, который остановился возле дерева и с глубокой печалью наблюдал за пламенем, пылающим перед алтарем.
– Ну, ну, успокойся, Аддо, - сказал ему Невин.
– Теперь уже все. Жаль, конечно, бедное животное, но оно уже отмучилось.
– Не надо было...
– всхлипнул Адерин.
– Это не даст ничего хорошего.
– Я тоже так думаю, - сказал Невин.
– Но что сделано, то сделано. Ты лучше не говори так, люди могут услышать. Они должны думать, что это поможет.
Постепенно Адерин успокоился и вытер слезы рукавом. Гверан поцеловал его и крепко обнял, продолжая держать сына на руках.
– Ну что, бард? Ты думаешь, это принесет дождь?
– поинтересовался Невин.
– Может, принесет, а может, нет, - ответил Гверан.
– Но в любом случае боги будут довольны.
– Что верно, то верно, - подтвердил Невин. Старик ушел, оставив Гверана в замешательстве и более чем встревоженным. Когда толпа рассеялась, Гверан наконец увидел Лиссу, которая спешила, пробираясь к ним навстречу.
Позади шла Каса с одним из воинов, который нес на руках уснувшего Акерна. Гверан рассердился, узнав Таника, ведь он просил капитана держать этого парня подальше от Касы. Размышляя об этом, он вспомнил, что много раз видел Таника за последнее время. Тот вечно крутился вокруг, когда служанка с Лиссой были во дворе, или намеренно подкарауливал, когда они с Лиссой выходили из крепости.