Чары кинжала (Дэверри - 1)
Шрифт:
Хотя Гверан предпочитал не вмешиваться в эти дела, жена была обеспокоена, и вот по какой причине: молодые ребята имели привычку сначала погулять со служанкой, а потом отказаться жениться на ней, когда та была уже беременна. Гверан обошел двор, пока не обнаружил наконец капитана отряда. Дорин праздно сидел на маленькой скамеечке и наблюдал за тем, как угасали сумерки. Гверан сел рядом с ним.
– Что это за новый всадник появился в отряде?
– спросил Гверан. Южанин, от которого Каса потеряла голову.
Дорин понимающе ухмыльнулся.
– Его
– Единственное?
– Гверан поднял брови.
– Ну, по правде, он странный парень, - согласился Дорин, - держится особняком и совершенно спокоен, когда сражается. Все в ужасе от того, как хладнокровно он убивает - безо всякой жалости. Когда мы делали набег на стада лорда Кениса, Танно сохранял хладнокровие. Просто жуть берет, когда человек убивает даже без боевого клича.
Упоминание о коровьем набеге напомнило Гверану, что он должен сочинить о нем песню. Баллады о набегах он любил меньше всего, но эта песнь была важной - ибо речь шла о вновь вспыхнувшей кровной вражде между кланами Белого Волка и Вепря - соседа с севера.
– Я не уверен, что этот Танно готов жениться, как положено, - сказал Гверан.
– Ах, проклятье, попробуй сам удержать Касу от него подальше, если сможешь, - сказал Дорин ухмыляясь.
– Он летает в одиночку, этот Таник. Один из парней прозвал его Ястребом - в шутку, но это прижилось. Я думал, парень будет недоволен, но Танно только улыбнулся и сказал, что Ястреб ему подходит.
– Да, но не забывай, что мать Касы из хорошего рода, и она оставила дочь на мое попечение. Если хочешь оказать барду услугу, поговори с этим Ястребом, хорошо? Скажи ему, пусть гоняется за другой полевой мышкой.
– Кто откажется оказать барду услугу? Я с ним поговорю.
Обсудив этот неприятный вопрос, Гверан отправился назад в башню. Его мысли опять вернулись к коровьему набегу. Он легко сможет состряпать балладу из привычных хвалебных строк, надергав их из других песен. Надо только заменить имена, решил он сам для себя; ни один из этих пьяных увальней все равно не отличит одну песню от другой.
Рано утром, пока было еще прохладно, Таник вытащил во двор седло, тряпку, мыло и разложил все это около колодца. Он принес ведро воды, затем сел чистить снаряжение. Другие всадники проделывали это в специальном помещении, он предпочитал быть один - там, где было тихо. Он всегда помнил, что был здесь новичком и с трудом вживался в отряд. Дорин прогуливался по двору и подошел к нему как раз тогда, когда тот взялся за мыло. Наклонившись над Таником, капитан произнес:
– Хочу поговорить с тобой, парень.
– Конечно, капитан. Что-нибудь случилось?
– Нет, и не должно бы случиться. Что ты скажешь о маленькой служанке барда? Нашему Гверану не нравится, что ты крутишься вокруг нее.
– Это она крутится возле меня, капитан. Мне от этой глупой сучки ничего не нужно.
Дорин задумался. Таник хоть и говорил правду, но считал, что ему не доверяют, просто потому что он чужак.
– Ты меня удивляешь, - сказал Дорин.
– Я боялся, что ты уже завалил ее на солому. Она-то явно не прочь.
– Ну уж, нет. Меня она раздражает своей болтовней.
– Мужчина всегда найдет способ, как заставить женщину замолчать.
– Конечно. Вот сам и займись ею, если хочешь.
Пожав плечами, Дорин встал, положил руки на бедра и стал рассматривать седло.
– Вот и славно, - подытожил Дорин.
– Значит, у тебя не будет неприятностей с бардом.
– Никаких. Даю слово.
Довольный, Дорин направился к казарме. Таник продолжал чистить седло. Неприятности с бардом... Ах, эта проклятая трещотка! Да теперь бы он просто из принципа завалил ее на солому, однако Таник еще раньше выбрал для себя куда более опасную цель. Он действовал медленно, поджидая удобного случая, постоянно держа под наблюдением жену барда. Обычно в это время Лисса со своими детьми спускалась посмотреть на лошадей.
Терпение Таника было вознаграждено. Вот и она... Со своими мальчиками Лисса зашла на конюшню. Таник сидел на корточках и исподволь рассматривал ее. Было что-то такое в Лиссе, в мягком покачивании бедер при ходьбе, в том, как она улыбалась, вскидывая голову, в ее глазах, - такое, что обещало многое в постели, в отличие от того, что можно ожидать от испуганной молоденькой девчонки. Смотреть на нее было более чем приятно, это доставляло Танику огромное удовольствие. И он удивлялся, как ей не скучно с мужем, который намного старше ее. "Неприятности, ха!
– подумал Таник.
– Мы еще посмотрим, кто кого".
Днем Таник выбрал себе место для наблюдения за Лиссой - в то время, когда она обедала вместе с мужем. Лорд Мароик, его семья, камергер и бард ели за столом для знати, стоявшим рядом с камином. Таник занял место за одним из столов для воинов, откуда ему было хорошо видно Лиссу. Во время еды она больше заботилась о детях, чем о муже, который, казалось, витал где-то в облаках, рассеянно откусывая хлеб и глядя в пространство. Это подтолкнуло Таника к тому, чтобы попытаться найти возможность поговорить с Лиссой наедине. Один из всадников толкнул его локтем в бок:
– Что все это значит? Ты так смотришь на нее, словно выслеживаешь олениху в чужом лесу, мой друг.
– А какая в том опасность, если у оленя нет рогов?
– Оленю они и не нужны, если есть лесник, охраняющий дичь от браконьеров. Лорд Мароик выгонит тебя, если ты плюнешь барду в пиво.
– Неужели?
– Таник повернулся, мрачно глядя на него.
– А ты что, побежишь к капитану с докладом?
Парень мотнул отрицательно головой, и Таник занялся едой. Не стоит торопиться. Если он хотел Лиссу, ему надо бороться за то, чтобы получить ее, но тогда он использует для борьбы все средства, которые сочтет нужными. "Ничего в этой проклятой жизни не давалось мне легко, - подумал он.
– Ничего не изменится и сейчас".