Чары воительницы

Маккерриган Сара

— Там все в порядке, да? — робко спросила Хелена.

— Разрез глубокий, но чистый. Заживет.

— Значит, я снова смогу сражаться?

Он скривился и свернул в тампон кусок ткани, чтобы остановить кровь.

— К сожалению, да. — Потом он добавил: — Но не в этом турнире, попомни мои слова!

Но, несмотря на его зловещее предупреждение и пульсирующую боль в бедре, она уже планировала следующую схватку. Ни один норманн не будет указывать Воительнице Ривенлоха, можно или нет ей участвовать в ривенлохском турнире.

Колин,

стиснув зубы, ходил вдоль поля, ударяя кулаком по ладони. Боже! Ожидание разрывало его на части. Но будь он проклят, если позволит кому-то узнать об этом. Он продолжил свои схватки, как будто его сердце не рвалось из груди, так что было трудно дышать.

Тревога сделала его фехтование мучением. Он даже уронил щит в последней схватке. Если он не будет внимательнее, он может погибнуть.

Погибнуть…

Что, если Хелена умерла?

Безрассудный страх сжал сердце Колина. Он задушил его проклятием. Кровь Христова! Она же сама ушла в поля боя. Она не умрет, попытался убедить он себя.

По крайней мере, не сразу. Если в ране не осталось металла. И если часто менять повязку. И если…

Он снова стал ходить взад-вперед.

Паж, примчавшийся к нему со стороны шатров, заставил его замереть на месте. Еще до того, как парнишка заговорил, Колина охватила паника. Что-то случилось. Хелена в беде. Он должен пойти к ней.

— Где она?

— В шатре лорда Пейгана, милорд.

Колин бросился прочь от ристалища, шаря между палатками, пока не нашел шатер Пейгана. Полог шатра распахнулся под его рукой, словно крыло гигантской испуганной птицы.

— Хелена! — хрипло крикнул он.

Слава Богу, она была там. Живая, целая, она морщилась от резкого луча солнца, упавшего ей на лицо. Но там был и Пейган. И пока он смотрел на них, самые ужасные страхи Колина обрели форму. Они были любовниками. В этом не было сомнения. Хелена лежала полуголая на тюфяке, ее лосины спущены, чтобы открыть один шелковистый бок и окровавленное бедро.

Пейган склонился над ней. Его руки и глаза двигались по ее плоти, фамильярно касаясь ее. Трогая те части ее, которые когда-то принадлежали Колину. Она ушла к Пейгану, ища того, в чьих объятиях познает успокоение. И он дал ей это. Их вина была такой же явной, как багровый шрам на заклейменной шлюхе.

Боль и ярость ослепили Колина. Он издал дикий, собственнический рев. Схватив Пейгана за ворот кольчуги, он швырнул его в другой угол шатра, как кошка мышь. Потрясенный Пейган приземлился бесформенной грудой у тканевой стены.

— Ты проклятый ублюдок!

Это яростное ругательство принадлежало Дейрдре. Она только что вошла в палатку и увидела, как ее муж летит на пол, как куча грязного белья. Не надо быть мудрецом, чтобы провидеть, кто отправил его туда. Она тут же бросилась на спину Колина, молотя его своими слабыми кулачками.

Колину показалось, что на него приземлился дикий котенок, шипя и фырча на него в бессильной ярости. Это раздражало и отвлекало.

Не думая, он протянул руку через плечо и мягко оттолкнул свою мучительницу.

Низкий рык донесся со стороны Пейгана, который медленно поднимался на ноги. Он вдруг стал таким же опасным, как загнанный в угол волк.

— Убери свои руки от моей жены, — произнес он смертоносным шепотом, его глаза были мрачны, как грозовой шквал.

Колин еще хмурился, но, обернувшись, он на мгновение метнулся назад на беременную женщину, которую он только что оттолкнул. Но ведь он не повредил Дейрдре. Он же не собирался вредить ей.

Но нет, она все еще смотрела на него с нескрываемой ненавистью.

Потом все сожаления, которые он чувствовал, быстро поглотил гнев.

— Твоей жены? — бросил Колин. — Которой, Пейган?

— Что?

— Дейрдре или Хелены?

Горечь и боль сжали его горло, когда он встал лицом к лицу с человеком, которого когда-то называл братом.

— Что? — хором воскликнули Дейрдре и Хелена.

Колин перевел печальный взгляд на Дейрдре.

— Почему ты не скажешь ей, Пейган? Расскажи ей, как ты и Хелена каждое утро встречались в лесу.

Хелена испуганно вдохнула:

— Ты знаешь?

Предательство сжало сердце Колина. Слышать признание из уст самой Хелены было самой страшной болью.

— Пейган? — ошеломленно спросила Дейрдре. — Это правда?

— Нет, — решительно ответил он.

— Да, — в то же мгновение признала Хелена.

Колин разразился резким невеселым смехом.

— Если вы собираетесь спать вместе, вам следует, по меньшей мере, лгать одинаково.

— Колин, — сказал Пейган, — послушай меня. Эго не то, что ты думаешь.

— Это не важно, Пейган. — Отчаяние сделало его злым и безрассудным. — Как ты сказал раньше, одна сестра так же хороша, как другая. Когда эта выздоровеет, — сказал он, кивая на Хелену, — клянусь, ее губы будут такими же сладкими, как эти.

Колин схватил Дейрдре за руку, притянул к своей груди и набросился на нее с поцелуем, который был настолько же жестоким, насколько бесстрастным. Может быть, у нее был вкус меда. Может быть, вкус лука. Он не знал. Он знал только, что, когда отстранился, его жажда мести не уменьшилась ни на йоту.

У Пейгана не было шанса ударить его. Последнее, что Колин видел перед тем, как все смешалось, был взмах светлых волос, пара горящих зеленых глаз и женственный кулак беременной женщины, приближающийся к его лицу.

Глава 22

Первым инстинктом Хелены, когда кулак Дейрдре врезался в переносицу Колина, было защитить его. Забыв о своей ране, она попыталась встать, чтобы броситься на сестру. За поцелуй, который он подарил Дейрдре, на Колина она бросится потом, но это может подождать. К несчастью, когда она подняла кулаки, на ее глаза упала серая пелена. Она замотала головой, пытаясь стряхнуть этот туман и при этом сохранить равновесие.