Чары воительницы
Шрифт:
Разумеется, она ему не позволит. Дейрдре при всех ее недостатках обожала Пейгана. Самое малое, что Хелена могла сделать, — это защитить его ради сестры. Поэтому когда Колин подошел со сверкающим мечом, Хелена вырвалась из рук Пейгана, бросилась между ними и предстала перед Колином со своим оружием.
Прежде чем Колин успел атаковать, Пейган рявкнул:
— Убери ее с поля! Свяжи ее. Запри ее. Закуй ее в цепи, если придется. Но сделай так, чтобы сегодня она больше не появилась на моем ристалище.
У Хелены отпала челюсть.
Как же Хелене хотелось повернуться и атаковать Пейгана. Но у Колина все еще был меч.
Тут Колин прорычал:
— С удовольствием!
И Хелене показалось, что у нее из легких исчез весь воздух.
Кровь Христова! Неужели норманны объединились против нее? В ее собственном замке?
Колин схватил ее, и она оттолкнула его руку правой рукой, давая понять, что не потерпит его тирании.
— Не устраивай из этого сцену, Хелена, — проворчал Пейган позади нее.
— Если ты хотя бы на мгновение подумал, что я уйду без шума, ты ничего не знаешь о Воительницах Ривенлоха, — возразила она.
— Проклятие, женщина! — прошипел Пейган. — Это для твоей же собственной безопасности.
— Не будь сме…
— Убери свой меч! — приказал Колин.
— Не приказывай мне, что делать! В моем собственном замке…
— Брось его.
Взбешенная Хелена взмахнула мечом, приставив кончик к открытому горлу Колина. Она услышала издалека, как ахнула толпа.
Глаза Колина были такими же темными и холодными, как могила, но под их ледяными глубинами таилась глубокая и горькая меланхолия, эмоция, которая заставила ее руку дрогнуть.
Когда его меч с лязгом упал на землю, это испугало ее.
— Колин? — спросил Пейган, не веря своим глазам.
— Я не могу сделать это, — объяснил Колин. — Я не скрещу мечи с… с беременной женщиной.
Хелена удивленно вдохнула.
— Что? — изумился Пейган.
Взгляд Колина был пустым, когда он посмотрел на Хелену, и он произнес четко:
— Я не подвергну опасности ребенка лорда Пейгана.
— Моего… — начал Пейган, совершенно ошарашенный. Потом он шагнул между ними, скрестив руки на груди. — Это правда, сестра? Ты беременна?
Хелена хотела это отрицать. В конце концов, мужчина, которого она любит, мужчина, который в ответе за этого ребенка, даже не верил, что он его. Но ее глаза вдруг непонятно почему наполнились слезами, а в горле застрял комок, так что она не могла говорить.
— Господи, Колин! — воскликнул Пейган. — Я знаю, что ты думаешь, но это невозможно.
На лице Колина все равно было написано недоверие. Это разбивало ее сердце, и Хелена проклинала все свои недавние чувства, с которыми не могла совладать. Она почувствовала, как непослушная слеза побежала по щеке.
С угрожающим звуком она опустила меч. Потом, собрав всю свою гордость, она повернулась к толпе, вздернув подбородок, ее глаза блестели.
— Я благодарю вас, люди Ривенлоха, за вашу поддержку. Но сейчас моя рана досаждает мне и я должна вернуться в замок. — В ответ на их разочарованные крики она добавила: — Не бойтесь. Я клянусь, что вернусь завтра для еще более великой победы.
После этого Хелена вернула меч его владельцу и зашагала прочь с поля, улыбаясь сквозь слезы и маша зрителям.
Сердце Колина трепетало в груди, как колени девственницы. Господи Иисусе! Когда он увидел, как Хелена стоит перед мчащимися жеребцами с мечом в руке, испепеляя их взглядом, как будто они были драконы, а она святой Георг…
У него мучительно сжалось сердце от мысли, насколько близко была беда, ее милое тело могло быть растоптано, сияющий свет этих изумрудных глаз мог погаснуть. И Колин понял ужасную правду. Несмотря на ее грехи, несмотря на ее предательство и несмотря на все доводы рассудка, Хелена из Ривенлоха была для него драгоценна даже более, чем сама жизнь. Да, она своевольна и упряма. Она безрассудна, мятежна и неуправляема. Она глубоко ранила его, глубже, чем любая женщина в его жизни. Но она также зажгла пламя в его сердце и воспламенила его кровь своей страстью, гордостью и импульсивностью.
И теперь Колин был проклят, стал заложником сердца Хелены.
— Иди за ней, — сказал ему Пейган.
— Это ты иди за ней, — мрачно ответил Колин.
— Черт! — прошипел Пейган.
Он схватил Колина за руку, и они спокойнее, чем могли, ушли с поля в относительно уединенное место за конюшней.
— Я не прикасался к ней. Клянусь.
Колин не хотел этого разговора. Было слишком больно слышать ложь Пейгана. А он лгал. Дейрдре знала это. Хелена призналась в этом. Господи, да Колин видел их своими собственными глазами!
— Колин, послушай меня, я люблю Дейрдре. И только ее.
Колин закипел гневом. Достаточно мерзко, когда тебя обманывает женщина. Но когда тебя предает лучший друг…
— Может быть, ты и любишь только ее, — презрительно протянул он, — но это с Хеленой ты спал в лесу каждое утро.
— Не оскорбляй меня необоснованными обвинениями!
— Необоснованными? Я видел вас, ты, ублюдок! Я видел вас.
— Что, Колин?! — рявкнул Пейган. — Что ты видел?
Это было слишком больно рассказывать. Рот Колина скривился в болезненной гримасе, и он хотел отвернуться.
Но Пейган не позволил ему. Он схватил его за грудки.
— Что ты видел?
Горечь захлестнула Колина.
— Ты знаешь, что я видел.
Пейган покачал головой:
— Ты не видел ничего.
— Я видел достаточно, — огрызнулся Колин, вызывая Пейгана возразить ему. — Вы каждое утро ходите в лес вдвоем.
К его удивлению Пейган кивнул: