Час до полуночи (сборник фантастических рассказов)
Шрифт:
Возникла неловкая пауза. Шекспир смотрел на агента, агент — на Шекспира. Молчание неприлично затягивалось. "Глупость какая-то, — подумал Шекспир, — надо как-то отреагировать. Восхититься, что-ли, выказать заинтересованность".
Торговый агент терпеливо ждал реакции Шекспира.
— Ух, ты, — неестественно бодрым тоном возгласил Шекспир, — Даже не с чем сравнивать!
Торговый агент поощрительно улыбнулся.
— Представьте, господин Шекспир, я тоже был сражён. Буквально, наповал. Первой моей мыслью при виде этого, не побоюсь столь громкого эпитета, произведения искусства, этого чуда, этого плода коллективного ума человеческого было восклицание: "Этого не может быть!". Я был раздавлен, я был потрясён! Множественные
— Ошеломительно, — сказал Шекспир.
— Именно, — самодовольно подтвердил торговый агент, — как точно, глубоко и своевременно подмечено, господин Шекспир. — Именно! Это ошеломительно! Это феерично! Это фантастично! К тому же, что немаловажно! Это дёшево! Это доступно! Узнаю истинного ценителя технического прогресса!
— Что вы, — произнёс смущённый Шекспир — какой из меня, право слово, ценитель. Я пишущую машинку совсем недавно освоил. А ленту менять самостоятельно так и не научился.
— Пишущая машинка, — в голосе торгового агента прорезались покровительственные нотки. — Пишущая машинка — это же позапрошлый век! Никто больше не работает на пишущих машинках! Настоящие гении, признанные мастера слова, творцы, гиганты и титаны мысли — все вместе и каждый по отдельности уже давно набирают свои тексты на персональных текстовых процессорах фирмы "Мацушита Индастриз". И только отдельные, подчёркиваю, отдельные — самые замшелые, заскорузлые, ограниченные личности не желают отказываться от примитивного способа оформления рукописей. Хочется верить что вы, господин Шекспир, не относитесь к их числу.
— Вообще-то я предпочитаю., — начал было Шекспир, но торговый агент, не колеблясь, перехватил у него инициативу.
— Если вы позволите, господин Шекспир, я хотел бы продемонстрировать вам названное устройство в действии.
— Пожалуйста, я не против, — сказал Шекспир.
Торговый агент поднял крышку и развернул прямоугольник к Шекспиру. Шекспир с интересом уставился на раскрытый аппарат.
— Портативный текстовой процессор "T80F" производства корпорации "Мацушита Индастриз" представляет собой высокотехнологичное персональное устройство, состоящее из корпуса и закрывающейся крышки. Корпус и крышка изготовлены из ударопрочного пластика. Сверху крышка обтянута кожей нильского крокодила. На корпусе располагаются следующие компоненты: клавиатура, дополненная двенадцатью функциональными клавишами, тачпад, заменяющий внешний манипулятор-мышь и управляющий курсором, световые индикаторы, показывающие состояние текстового процессора, кнопки питания для включения и выключения процессора, кнопка перезагрузки процессора в случае зависания операционной системы, и встроенный микрофон для звукозаписи. На передней стороне корпуса расположены стереоколонки, предназначенные для прослушивания звуковых эффектов. Звуковая мультимедийная система обеспечивает качественный и насыщенный живой звук. С внутренней стороны крышки находится цветной контрастный дисплей. На боковых сторонах корпуса находятся унифицированные разъемы для дополнительных периферийный устройств, как то: внешнего манипулятора-мыши для управления курсором, печатающих и сканирующих устройств, наушников, внешнего микрофона и внешних звуковых систем-колонок.
— Включается и выключается текстовой процессор следующим образом, — торговый агент нажал на кнопку с красным перечёркнутым кружком. — Операционная система загружается с максимальной скоростью за 12 секунд. Такая скорость достигается за счёт предельно жёсткой оптимизации алгоритма стартующих при загрузке служб и сервисов. По завершении загрузки мы попадаем в главное окно интерфейса
— Красиво, — сказал Шекспир, — однако я не вполне понимаю… Я не уверен…
— Подождите! — торопливо воскликнул агент, — Не спешите отказываться, господин Шекспир!
— Я не отказываюсь, — мягко сказал Шекспир, стараясь не смотреть прямо в глаза торговому агенту, — я лишь высказываю некоторые сомнения, возникшие у меня во время вашего увлекательного рассказа. В высшей степени увлекательного. — Правда, — незаметно для агента Шекспир скрестил за спиной пальцы и отступил от стола.
— Каюсь, господин Шекспир, — сказал явно повеселевший торговый агент, — иногда я становлюсь чрезвычайным педантом. Занудливым до безобразия. Издержки бывшей профессии.
— И кем вы, если не секрет?
— Да какой уж тут секрет, господин Шекспир. В прошлой жизни я был магистром политических наук, экстраординарным профессором, любимцем королевы. Преподавал политологию в Кембриджском университете, числился при дворе, обучал королевских отпрысков науке царствовать. Пока нашему доброму королю, дай Бог ему здоровья и долгих лет жизни, не пришло желание в очередной раз жениться. Мне государев каприз обошелся тюрьмой и опалой. Королеве он стоил головы.
— Сочувствую, — сказал Шекспир.
— Что вы, господин Шекспир, — бывший профессор грустно улыбнулся, — я ни на что не жалуюсь. Напротив, я должен быть несказанно благодарен судьбе, ведь она была ко мне милостива и благосклонна. Тюремщики меня не обижали, соседи по камере относились ко мне без присущей этим жалким париям жестокости, королевский прокурор сохранил мою никчемную жизнь, а его королевское величество одарило меня несказанной милостью, освободив от бессрочной ссылки в каторжные работы на заморских территориях.
— А как отнеслись к вашему аресту коллеги по университету?
— Коллеги, — брезгливо скривился торговый агент. — Коллеги, господин Шекспир, от меня публично отреклись, лишили звания профессора и изгнали с кафедры. Милые, добропорядочные люди, не желающие никому зла.
— Человек слаб, — сказал Шекспир.
— Ах, оставьте, — сказал бывший профессор, — разве предательство коренится в человеческой слабости? История являет нам примеры, когда слабый, не дрогнув, всходил на костер, и сильный, сдавшись, валялся в ногах палачей, вымаливая пощаду. Проблема не в слабости духа, господин Шекспир, а в наличии твёрдого нравственного начала в душе человеческой. Я часто задумываюсь над тем, как бы я поступил в аналогичной ситуации? Когда необходимо сделать принципиально важный и трудный выбор? Вроде бы, никто тебя ни к чему ни принуждает, ничем тебе не угрожает, и ничего от тебя не требует. Ты волен поступать сообразно твоему воспитанию. Сердце советует тебе поступать по совести, разум диктует обратное — советует принять сторону большинства. Быть с большинством — рационально, подчиниться велению сердца — стать добровольным изгоем. Мучительная дилемма.
— Каково же решение, — спросил Шекспир, — в вашем случае, профессор?
— Оно меня абсолютно не радует, — ответил бывший профессор. — Случись мне делать выбор между совестью и разумом, между правотой одиночки и ложью подавляющего большинства, я бы, не колеблясь, выбрал большинство. При этом я искренне презираю моих бывших коллег. Они поступили отвратительно. Предательство, знаете ли, больно ранит и всегда оскорбляет.
— Тем не менее, вы их оправдываете, — сказал Шекспир.