Час до Валаама
Шрифт:
– Вы бы пошли на кораблик и взяли что-нибудь теплое для себя, а то заболеете. Лечиться долго придется.
– Почему я должна заболеть? – попыталась она спорить, но очень неубедительно, потому что наступающее похолодание стало самым лучшим защитником моей правоты.
Но и на корабль за чем-нибудь теплым она не пошла. Предчувствуя, что это проблема вот-вот коснется и других легко одетых участников путешествия, я решил принести с корабля теплые вещи. Это было нетрудно: островок-то небольшой. Идти недолго. Тем более, пока заняться все равно было нечем. Со мной
– Невеста Даша совсем не похожа на подруг, которые все какие-то одинаковые, – заметил я.
– Не говорите, – радостно согласился военнообязанный, – у всех надутые губы, одинаковые прически, тату на бровях. Я один раз познакомился в кафе с подобной. Поговорили с ней за столиком, посмеялись. Тут мне приспичило отлучиться. Возвращаюсь назад и не пойму, а где моя? Там сидело еще три или четыре таких же.
– Как сестры! – добавил я.
– Вот мы с ней встречались, но очень быстро расстались. Она мне пишет сообщение: «Ты такую, как я, никогда не найдешь!» А я ей отвечаю: «Оглянись вокруг себя! Вы же все одинаковые!» Обиделась страшно. Ну, разве я не прав?
– Да, не поспоришь!
– Я последнее время работал в элитном автосалоне, – продолжил мой собеседник, – и там было такое условие, что всех клиентов мы должны узнавать в лицо и называть по имени-отчеству. Это как раз нетрудно было, потому что клиенты по большей части – постоянные. Если что, ребята подсказывали. Проблема была в другом. Эти обеспеченные люди как правило приходили к нам со своими любовницами, чтобы купить машину девушкам в подарок. Так вот, они в первый раз приходили вдвоем. Советовались, выбирали. А следующий раз в автосалон девушка приезжала уже самостоятельно. И это была засада! Отличить одну от другой было нереально! Никакой индивидуальности! И огромное самомнение!
– А Даша как-то уберегла себя!
– Даша – замечательная девушка! – согласился призывник. – У нее другая природа, чем у всех этих! Может, потому что она долго на Валааме жила, а не в Питере. На Валааме трудно испортиться.
Морячок Дмитрий, который до этого был у штурвала, пошуровал по каютам, вынес нам какие-то накидки и куртки, которыми можно было тепло укрыться. А я спросил у него, как там наши паломницы?
– А, эти тетки православные? Спят уже! Легли прямо на лавки, у столов, и заснули!
Я отнес теплые вещи к импровизированным столам. Но принять их никто не спешил: они же неизвестно чьи! Непонятно, где хранились, кто их до этого использовал!
Ничего, думаю, холод сам расставит все по местам. И все теплое окажется востребованным.
7
На бумажных скатертях Катя, Валентина и педагог Тамара разложили принесенные продукты и бутылки. Пледы разбросали вокруг, чтобы на них можно было сидеть, и свадебный пикник начался под задорные мелодии наших музыкантов. Кто постарше, присели на пледы, молодежь оставалась на ногах. Мне тоже сидеть не хотелось. Тем более, что свободные места оставались лишь неподалеку от бабушки Мариночки. Вступать с ней в новую перепалку никакого желания не было. А без этого она не могла. И ей очень нравился капитан, поэтому мои реплики в морскую сторону тут же находили защиту в ее лице.
Капитан снова всем заправлял. Он говорил, когда и за кого надо выпить, следил, чтобы мы не забывали закусывать, восхищался красотой молодых, восхвалял их союз. И никому не давал сказать слова.
Вдруг он запел. Протяжную балладу про разбойника Кудеяра и двенадцать разбойников. Я чуть не подавился от этого своей уткой. Пел он отвратительно, но громко. Музыканты пытались ему подыграть, но он жестом показал, что их помощь ему не нужна.
– «Жили двенадцать разбойников,
Жил Кудеяр-атаман.
Много разбойники пролили
Крови честных христиан.»
А закончив слезливую историю о преображении разбойника в благочестивого христианина, начал рассказ о нем:
– Никто не знает всю правду о Кудеяре. А я знаю. Он был братом Ивана Грозного, которого тот отказался считать родным человеком. В отместку этот Кудеяр помог крымскому хану скрытно обойти русские заставы у Оки и сжечь Москву. Где только Кудеяр не разбойничал! В лесах от Калуги до Смоленска. Везде прятал свои клады. Не просто прятал, а проклинал! Кто этот клад найдет – будет проклят! Говорят, что он колдуном был! Спать ложился – никогда весь не засыпал. Обязательно у него один глаз не спит, а одно ухо слышит. И если вдруг погоня, он бросал в реку свой полушубок – и тот плыл, как лодка. Так его и не поймали.
– Рождает же земля таких страшных людей! – воскликнула свидетельница Жанна.
– Вы просто не знаете, почему он такой был, – вздохнул капитан, словно речь шла о его родственнике, – вот как обычно поют: он был свирепым разбойником, завел себе девушку-красавицу, которая никак на его промысел не повлияла:
«Вождь Кудеяр из-под Киева
Выкрал девицу-красу.
Днем с полюбовницей тешился,
Ночью набеги творил.
Вдруг у разбойника лютого
Совесть Господь пробудил.»
– Откуда совесть взялась? – хитро спросил жених.
– Вот и я говорю, откуда? – спросил капитан, обводя собравшихся вокруг него победоносным взглядом.
И сам же ответил:
– Потому что вы преданий о нем не слышали. Только то, что Некрасов предложил в «Кому на Руси жить хорошо». А я предания читал! И от себя кое что-то в балладу досочинил! Оказывается, у Кудеяра был злобный друг, который все разрушил:
– «Друг их любви позавидовал
И разлучить норовил
Ночью его полюбовнице
Ножик в сердечко вонзил.»
– Ах! – воскликнула хмельная Оксана.
– А Кудеяр, потеряв возлюбленную, страшно кручинился, – продолжил капитан, – он не стал мстить своему ревнивому товарищу, а стал за него молиться. За него и за убитую девушку. Вот почему разбойник оставил свой кровавый промысел! Несчастья коснулись его самого. Он сразу потерял и любимую, и друга. Только велел передать сбежавшему от его гнева товарищу, что за это преступление ни дети, ни внуки, ни правнуки этого бывшего друга не смогут обрести сердечной радости. Никто, ни один человек из его рода.