Час, когда придет Зуев
Шрифт:
— И не противно тебе? Чего балдеешь?
— Молодой ты еще. — Следователь посуровел. — Ты что думал, мы этих тузов в «ивээс»’ закроем? Раскатал губу. Я и так думаю, чего они тянут, почему не прикроют лавочку. До такого можно было докопаться!.. Тогда уж точно всем абзац!
— Ты в крайпрокуратуру-то хоть звонил? — хмуро поинтересовался Лобанов.
Следователь усмехнулся.
— В край наш шеф еще в первый день позвонил, как только каша заварилась. Не похвалили его, но тогда сказали: разбирайтесь. Или ты думаешь, районный прокурор своей властью тебе геройствовать позволит? Наивняк! А теперь вот оттуда же команда поступила —
Придя домой раньше обычного, Лобанов сразу завалился спать, а утром опоздал на работу. Три дня он почти не разговаривал с Галиной, на службе курил у себя в кабинете или бесцельно шатался по отделу. А вечером четвертого засел за какое-то длинное писание, извел кучу бумаги и, закончив под утро, запечатал свое произведение в конверт, на котором значился адрес: Москва, Кремль, Президенту РФ. Вечером Сергеево послание увез в крайцентр приятель, отправившийся туда по делам, а еще через сутки оно отбыло с центрального почтамта в столицу.
Это была наивная и безнадежная затея. Она не могла окончиться ничем, кроме грандиозных неприятностей для самого Лобанова, и он это сознавал. Но не колебался и не сожалел о своем поступке.
Но отправленное Лобановым послание вызвало совершенно неожиданные последствия.
Может быть, оно стало одним из тысяч «малокалиберных патронов» в чьей-то большой войне или какой-то столичный чиновник, понимая, что тут ему ничего не грозит и никакая выгода не светит, решил для морального удовлетворения хоть раз восстановить справедливость.
Без обычных предупредительных звонков, неожиданно и сурово нагрянула смешанная бригада прокурорских и милицейских чинов, так что у сотрудников скромного периферийного горотдела зарябило в глазах от большущих звезд на серых и голубых погонах.
Бригада проработала в городе полмесяца и увезла дело с собой. Вслед за убийцами милиционера на нары перекочевало с полдюжины рыбинспекторов и чиновников средней руки. Районного госрыбинспектора перевели куда-то на Алтай. Опустели, а потом обрели новых хозяев некоторые кресла в тихом трехэтажном доме. Доходили слухи, что и в краевом центре не обошлось без «кадровых перестановок».
Но районный «процесс века» так и не состоялся. Дело залегло в несгораемые казенные сейфы и скрылось под грудами других, более громких дел, которые возникали почти ежедневно. Неостановимый поток жизни смыл слухи и сплетни и покатил дальше своим чередом…
И все-таки для Лобанова такой исход был лучше, чем совсем ничего. Торжествовать не приходилось, но он будто сбросил с души тяжкий груз.
Однако все эти полыхнувшие, как бензин в костре, события подействовали на Сергея неожиданным образом. Он по-прежнему гонялся за домушниками, «выцеплял» угонщиков транспорта, сутками бороздил на катере реку, отлавливая по заросшим коноплей островам расплодившихся наркоманов. Но к этому времени он как-то перегорел, утратив интерес к «рыбному делу». И, как оказалось, не только к нему. Лобанов ловил себя на том, что ему теперь все равно, чем заниматься: бороться с преступностью или катать валенки. Его никто не преследовал за «правдоискательство», не строил козней, а коллеги-опера во время дружеских застолий хлопали по плечам:
— Молодец, Серега! Дал ты им просраться!..
Но начальство перестало здороваться с Сергеем за руку, при встречах смотрело как-то мимо, сведя общение с оперуполномоченным
Вдобавок ко всему Лобанову неожиданно и бессмысленно изменила жена, словно ножом пырнула.
Галка вышла на работу, не догуляв декретного отпуска. Маленького Лобанова родители, хоть и с трудом, определили в ясли. Но Галине все равно приходилось не сладко. Муж с утра до ночи пропадал на работе, возвращался измученный и нередко навеселе, заваливался спать, а очнувшись и позавтракав, снова уносился неизвестно куда. До Гали время от времени доходили слухи о его «моральной неустойчивости». Она не знала, верить им или нет, но имелись причины и поверить.
Муженек вечно порхал в своих «оперативных просторах», а Ткачучка, молодая незамужняя следовательница, та и не скрывала, чего ей хочется, усмехалась:
— Тебе твой Лобанов все равно надоел, дай попользоваться, не будь эгоисткой!
Шутки шутками, но Галине стало известно, что чертова Ткачучка так подгадала свои дежурства, что они удивительно совпадали с дежурствами Сергея.
Служба у инспектора по делам несовершеннолетних тоже не мед, а приходилось тащить на себе еще и домашние заботы. Сергею с его «закруткой» было не до того.
Иногда, подойдя к зеркалу, Галина готова была разреветься. Необремененная грузом житейских проблем следачка, похожая на дорогую заграничную куклу, смело могла дать «такой мымре» сто очков вперед. А мужики есть мужики, и потому слезы и вправду начинали катиться из глаз.
Когда Сергей угодил в негласную опалу, общая глухая неприязнь распространилась и на его жену. Галя, непривычная к косым взглядам и подковерной возне, злилась на мужа, обзывала его выскочкой и дебильным правдолюбцем. В ответ Сергей только ухмылялся или молча утыкался в газету. По ночам Галина нередко вставала, шла на кухню и там уже плакала вволю. Она казалась себе старой, уродливой и несчастной.
Ей тогда не было еще и тридцати.
Когда из краевого УВД поступил вызов на трехдневный семинар, Галя обрадовалась так, будто ей предстояла поездка на Багамы. Нет, ничего плохого она и в мыслях не держала, но возможность ненадолго вырваться из обрыдшего колеса жизни показалась подарком судьбы.
Лобанов молча, с обычной усмешкой наблюдал за ее нешуточными, как за тридевять земель, сборами. Галина ежилась от этого взгляда и не понимала, почему ее гложет стыд. Она уехала, наготовив еды на две недели и торопливо чмокнув на прощанье невозмутимо улыбающегося мужа. Лучше бы он разворчался, пригрозил: смотри у меня там!.. Сергеева ухмылка бесила Галину. В ней будто содержалась некая затаенная презумпция виновности. Никакой виновности в помине не предполагалось. Но Галя чувствовала, что ее злость и стыд неспроста. А войдя в купе и плюхнувшись на свою нижнюю полку, она вдруг каким-то зоологическим чутьем угадала, что эта командировка не обойдется без сюрпризов.