Час мертвых глаз
Шрифт:
– Что? – спросила она обеспокоено. – Вы нездоровы? Ваше лицо… оно совсем бледное… Она подошла к нему вокруг стола и как раз успела еще перехватить банку. Биндиг вскочил. Он не видел ни женщины, ни немого. Он не воспринимал вообще ничего, что еще можно было видеть в кухне. Он видел только трещину в жести и красновато-коричневую жидкость, стекавшую с его ножа. Несколькими шатающимися шагами он добрел к двери и открыл ее. В прихожей он перевернул ведро, потом оказался на дворе. Оба последовали за ним.
– Якоб… скорее, – закричала женщина. Она взяла батрака за руку и поспешила за Биндигом. Они настигли его на дворе, но они не смогли удержать его, он оттолкнул их. За амбаром, прислонившись к стенке, его стошнило. Оба слышали это, но не приближались. Они оставались на дворе и ждали. Биндиг прижал ладони к телу. Он чувствовал, как пот на его спине становится ледяным. Он больше не мог прочно стоять на ногах, но стенка амбара удерживала его прямо. Это продолжалось долго, пока он больше не видел нож и рану с вытекающей кровью. Он устало присел на корточки на камень за амбаром и охватил голову руками.
Ночь была холодна. Она была звездной, как последние ночи, и Биндиг снова видел перед собой того русского, там, у моста. Он слышал его шаги и видел, как он падает, он видел шинель с кровавым пятном, там, куда он колол. Все вращалось в его черепе. Школа рукопашного боя и занятия перед операцией. Он знал это так отчетливо, как будто бы Клаус Тимм только что объяснял: … а потом в почку. Над ремнем, ножом немного острием вниз. До ручки, проткнуть одним ударом, потом немного повернуть, и все. Этого никто не переживет. Не бойтесь, он не закричит. Самое большее – застонет, но и то негромко. Подхватите его левой рукой под брюхо, и пусть он медленно опустится на землю. Не роняйте! От этого будет звон! У них иногда много всяких железок в кармане. И винтовки постукивают. Это может быть вашей смертью. Ну, давайте, к кукле! Биндиг, что там такого интересного за окном? Музыка играет здесь. Ну, Биндиг, займись куклой. Я хочу видеть идеальный удар ножом!
Он слышал все, и он видел русского на мосту, он видел русского на складе боеприпасов, русского перед радиостанцией, русского на аэродроме. Он видел их всех и их лица. И потом он снова видел нож. Тот же самый. Он торчал в трещине в консервной банке.
Я трус, говорил он себе. Я больше не могу это вынести. Вообще, с того последнего раза у моста я ничего больше не могу вынести. Я тщательно очистил нож и сточил маленькую зазубрину. Нож безупречен, но я ни на что больше не гожусь. Меня тошнит, когда я вижу вскрытые мясные консервы.
Он медленно поднялся и прошел по двору. Он хотел избавиться от видений. В прихожей батрак вытирал содержимое опрокинутого ведра. Это было пойло для свиней. У них и свиньи тоже есть, подумал он. Они богаты. Они не нуждаются в наших мясных консервах. И все же они должны будут есть их одни.
Слуга ползал на кафельном полу и осклабился на него. Женщина появилась в двери и вопросительно посмотрела навстречу ему. Впервые ему показалось, что он заметил что-то вроде участия в ее глазах.
– Простите, – произнес он неуверенно, – я причинил вам убытки. Простите, пожалуйста…
Женщина оставила дверь открытой и впустила его снова на кухню.
– Проходите, – сказала она, – вы не здоровы. Вы слишком долго ели только солдатскую пищу и слишком много курили, и кто знает, что еще… Садитесь, я сделаю вам чай, он приведет ваш живот в порядок…
У нее в одной руке был горшок. В другой пакет с травами. Она поставила кастрюлю с водой на плиту и снова попросила Биндига сесть. Он нерешительно остановился в середине помещения и смотрел на женщину.
– Что вы делаете? – спросил он.
– Чай, – ответила она, – из горьких трав. Полынь. Она за десять минут сделает вас здоровым. Самое лучшее средство для живота…
Он подошел к ней и слегка положил свою руку на пакет с травами.
– Оставьте это, – попросил он, – мне не нужен чай. Это не живот. Оставьте чай! Его лицо все еще было бледным.
– Вы молоды, – сказала женщина с ноткой сочувствия в голосе. – Вы слишком молоды для этой войны. Она разрушит вам не только живот. Вы слишком молоды для нее.
Он взял пакет у нее из рук и снова сел за стол. Она прошла за ним и присела на край своего стула, нерешительно сложив руки на коленях.
– Может быть, я слишком молод для этого, – сказал он хрипло, – но есть люди, которые моложе меня. Простите, что я доставляю вам неприятности…
Женщина улыбнулась. Он впервые увидел улыбку на ее лице. Он воспринял это как откровение. Он пристально смотрел на нее, и его взгляд зацепился за ее губы, когда она сказала: – Вы так вежливы, как будто вы не солдат, а дипломат. Я не люблю вежливости. Вежливые люди всегда хотят обмануть других. Они не честны. Они думают: «Умри!», в то время как их глаза: – Я вам очень благодарен.
Он смотрел на нее довольно долго, потом сказал: – Я вовсе не желаю вам, чтобы вы умерли. У меня нет причин для этого.
– Простите, – просила женщина, – я не хотела вас обидеть. Я только сказала вам, что я думаю об этом. Впрочем, вы слишком молоды, чтобы уже стать двуличным. Тот, кто вас видит, знает о вас все.
Она быстро поднялась и пошла к плите. Вода в маленькой кастрюле кипела. Она взяла травы из пакета и высыпала их в очень горячую воду. При этом она сказала твердым голосом: – Теперь вы выпьете этот чай. Он поможет вам. Когда придет мой товарищ, вы сможете поесть. Вы давно не ели ничего настоящего?
– Где мой нож? – внезапно спросил он. Он чувствовал, что преодолел слабость. Женщина распахнула дверь и помахала слуге. Он вошел с шаркающей походкой, с вялыми свисающими руками. Как лунатик. В одной руке он держал консервные банки. В другой нож. Банки были открыты. Нож был почищен, и лезвие его блестело. Он подошел к столу и поставил банки. Потом он протянул Биндигу нож. При этом он поклонился..
– Он открыл банку моим ножом? – спросил Биндиг женщину. Батрак стоял у стола, ухмыляясь с отсутствующим видом. – Конечно, – ответила женщина, – ведь у нас нет консервного ключа. Она показала на банки, потом на нож и сделала при этом несколько быстрых движений рукой, которые должны были означать открывание банки. Слуга смотрел на нее внимательно, но потом внезапно энергично покачал головой. Из его рта вышло несколько клокочущих, гортанных звуков. Он жестикулировал дико руками и убежал в прихожую. Оттуда он притащил старый немецкий штык и показал, что банки он открыл этим инструментом. Женщина кивнула ему добродушно.