Час зверя
Шрифт:
Нэнси попыталась стронуться с места, подняться на ноги. Тело казалось чужим. Лицо онемело, точно после инъекции новокаина. Пошевелив ногами, Нэнси внезапно ощутила сырость.
Ох, черт. Какое унижение! Описалась! Подумать только: полицейские, трое из них мужчины, увидят… Лучше умереть! Нэнси, ты!.. Черт побери! Она заставила себя встать на ноги. Какое-то время стояла покачиваясь.
Перебросила ремень сумки через плечо. Потерла запястье. Искра глубоко прожгла кожу, оставив багровый рубец.
Полицейские приближались. Лучи
Она поняла, что оказалась на заброшенной станции. Станция-призрак. Платформа приподнимается над рельсами. Повсюду лежат ненужные более кольца электропроводов, валяются забытые пакеты с мусором. Стены, украшенные рукотворными надписями. Это детишки, карабкались, не жалея сил, чтобы расписаться струей из спрея.
— Где она? — крикнул один коп другому.
— Понятия не имею. Вперед! Тут кто-то возится.
Нэнси заметила ряд ниш внизу, под платформой, на уровне рельсов. Низкие сводчатые проемы, врезавшиеся в глухой бетон. Могильный мрак. «Убежища для ремонтников, — подумала Нэн. — Там они отсиживаются, пока проходит поезд».
Она ощупала кожаную сумку, болтавшуюся на плече.
— Выходите, леди, — устало позвал один из полисменов. — Мы ничего вам не сделаем.
— Пристрелим, только и всего, — проворчал другой.
— Заткнись!
— Я шучу. Шучу, леди! Ну же, выходите.
Один из силуэтов, отделившись от общей группы, направился к призрачному вокзалу, к Нэн. Луч фонаря, ощупывая рельсы, потянулся к ее ногам.
«Надо хотя бы спрятать револьвер», — успела подумать Нэн.
Коснулась кожаной сумочки. Оглядела нишу в низкой стене. «Если я сумею спрятать сумочку и револьвер… Тогда им ничего не удастся доказать», — смутно представилось ей. Придется им отпустить ее. Она пойдет домой. Попросится на обследование к доктору Блюму. Она сможет даже… вернуться за револьвером. Да. Она сможет вернуться за револьвером потом, когда он понадобится. Когда наступит время. ЧАС ЗВЕРЯ.
Так! Нэнси сдвинулась с места. Она не желала самой себе признаваться в своих побуждениях. Ясно одно: необходимо спрятать оружие. Как ни странно, она внезапно ощутила возбуждение, доходящее до восторга. Что-то вроде… вроде предчувствия, даже предвкушения. Она сама себя не понимала. Не надо думать. Главное — скорее спрятать сумочку, спрятать револьвер.
Нэнси метнулась в сторону. Силуэт полицейского приближался. Гравий между рельсами под его шагами громко хрустел. Луч фонаря еще более вытянулся, коснулся носков ее туфель. Нэнси поспешно отступила. Перешагнула через пути. Нырнула под платформу.
— Леди? — Коп стоит уже в двух шагах — наверняка слышал каждое ее движение. — Леди, вы здесь?
Нэн опустилась на колени возле ниши. Мерзостная вонь, доносившаяся изнутри, опаляла ноздри. Густой, прокисший запах распада. Желудок вновь всколыхнулся.
Нэнсис трудом сглотнула, сняла с плеча сумочку.
— Леди? — Голос звучит уже почти за спиной.
Еще шаг, и она полностью попадет в прицел его фонаря. Вырванная из тьмы.
— Леди, вы здесь?
Нэн напряглась, крепко сжала губы, сдерживая дыхание. Отвернувшись, запихнула сумку в глубь ниши, прямо в зловонную массу в дальнем углу. Передохнула. Почувствовала какое-то липкое прикосновение к руке, запястью, рукаву. «Не думай об этом». Нэн еще глубже продвинула свою сумку.
— Спокойно, леди, — неуверенно проговорил полисмен и остановился.
Нэн услышала резкий хруст гравия под обоими каблуками. И еще один звук, громкий щелчок. Вытащив руку из ниши, она настороженно подняла голову: желтоватый свет понемногу расползался на пляшущих настенных надписях. Вновь поднимался легкий ветерок.
— Ох, черт, — прошептал полицейский.
— Опять поезд! — крикнул из темноты второй. — Осторожно! На этот раз местный!
— Идиоты гребаные! Поезд остановить думают! — завел свое третий.
— Черт побери, — пробормотал полицейский, стоявший возле Нэн. — Ненавижу это гребаный город.
Он пошел прочь от нее. Свет все ярче играл на стенах. Полицейские продолжали перекрикиваться, но грохот приближающегося поезда заглушил их голоса. Земля заходила ходуном под ногами Нэн. Ветер обдирал лицо. Сноп белого света вырвался из тоннеля — поезд приближался. Местный. На этот раз местный, по тому пути, где прячется Нэн. Еще одно долгое мгновение она стояла, оцепенев, а свет надвигался, поглощая ее.
Наконец Нэнси бросилась в укрытие, растворилась в густой вонище. Воздух колебался, пульсировал, дрожал в такт пролетавшему мимо поезду. Нэн, задыхаясь от вони, приоткрыла рот. Вход в нишу затопил белый свет. Нэнси поджала коленки к груди.
Состав промчался мимо сводчатой ниши. Проскользнула серебристая рыбья спинка, просвистели бешено вращающиеся колеса. Нэнси отшатнулась, вжимаясь в стенку. Она слышала только рев, только грохот…
И вдруг — скрежет. Пронзительный, как ножом по стеклу, нестерпимо громкий, точно Господь водит обкусанным ногтем по шершавой изнанке небес. Вновь и вновь скрежет, пока Нэн не вскрикнула от муки. Закрыла глаза.
Скрежет затих. Прекратила трястись земля. Замер гром. Нэн приоткрыла глаза. Поезд остановился — стоит себе спокойно прямо перед ней. Дрожа, Нэн выглянула из ниши. Напротив нее — сцепка, соединяющая два вагона.
Издали раздаются голоса полицейских:
— Ох, черт побери!
— Хорошенькое дельце!
— Ненавижу этот город.
Нэн съежилась в крохотной нише. Подтянула повыше ноги, обхватила руками колени. Вонь щиплет глаза. Вонь и запах собственной мочи. Моча жжет, разъедает нежную кожу в паху.