Чаша цикуты. Сократ
Шрифт:
— Напротив. Рядом со мной даже урод покажется красавцем, а красавец возле меня и вовсе глядится Аполлоном.
Сократ и Софокл расхохотались, но соседи зашикали на них: начиналось представление.
Софокл и прежде был любимцем афинян. Но после «Царя Эдипа» Одеон приветствовал его, как героя. В орхестру, где стоял Софокл, летели золотые перстни, браслеты и цветы. Перикл вручил ему награду — чернолаковую вазу с благовониями. Продик произнёс величальную речь. Сократ же, когда зрители разошлись, сказал Софоклу, что считает его отныне лучшим сыщиком Афин, так как весь его «Царь Эдип» посвящён раскрытию жутких преступлений.
Ночью друзья Софокла
— Ты самый замечательный трагический поэт. Ты был когда-то казначеем — говорят, что хорошим; ты был стратегом — говорят, плохим. Но никто не посмеет сказать, что ты хороший или плохой поэт. Ты великий поэт, Софокл!
Вероятно, Сократ продолжил бы речь, но в тот самый момент, когда он осушил свой фиал за Софокла и, набрав полную грудь воздуха, готов был уже произнести новое слово, вошёл встреченный громкими возгласами Перикл. Первыми бросились к нему заскучавшие от бесконечных речей танцовщицы, возложили на его голову венок, украсили цветами плащ и, держа за руки, подвели к Софоклу. Софокл поднялся с ложа и обнял Перикла.
После объятий Перикл обернулся к пирующим и сказал:
— Приветствую всех!
Актёр Каллипид, исполнивший роль Эдипа в новой трагедии Софокла, воздел кверху руки и мощным голосом, от которого закачались огни в лампионах, произнёс в ответ:
— Служители всех муз приветствуют тебя, Перикл! Служители муз дружно подняли наполненные вином фиалы, и каждый из них подарил Периклу два-три слова.
— За победителя! — Это сказал Софокл.
— За Перикла-архитектора! — Это сказал Калликрат, воздвигший на Акрополе вместе с Фидием и Иктином Парфенон.
— За Перикла-оратора! — выкрикнул кто-то из ораторов.
Софист Продик выпил свой фиал за Перикла-мыслителя, историк Геродот — за Перикла — творца истории, художник Полиглот — за Перикла-художника, Еврипид — за Перикла, возвысившего женщину, Аристофан — за Перикла, позволившего народу смеяться.
— А ты, нельстивый Сократ? — спросил Перикл Сократа, который стоял рядом с ним. — За что пьёшь ты?
— Мой фиал пуст, — ответил Сократ. — Но когда его наполнят, я тоже выпью за Перикла, который пришёл к своим друзьям, чтобы выпить за них.
Слуги принесли для Перикла ложе, но он от него отказался.
— Я буду рядом с Софоклом, — сказал он, — чтобы постоянно чувствовать его радость и чтобы Софокл в свою очередь постоянно чувствовал моё восхищение им. Первый мой тост — за Софокла! — ему поднесли чашу с вином, и он осушил её одним духом. — Теперь, — продолжил Перикл, — пока винные пары не заслонили меня от вас, пока вы помните о моём присутствии, я хочу произнести короткую речь в вашу честь, друзья. Я всегда испытываю высшую радость, глядя на вас. И не только потому, что прекрасны ваши лица. Прекрасно то, что оживлено и возвышено вашим гением. Наши победы переживут нас в истории, наши представления о великом и прекрасном — в зданиях, статуях, картинах, в творениях поэтов и музыкантов, наши представления о справедливости — в нашем государстве и речах ораторов, наше понимание истины — в сочинениях мудрецов. Камень, металл, краски, жест, слово, звук, мысль — всё подвластно вам, друзья мои, а значит, и человек! Вы — подлинные властелины мира, всё же прочее — суета! Если позволите — я лишь один из вас. Если позволите. Лишь один из вас.
Пир длился до утра. Домой
— Как ты лечишь? — спросил его Перикл. — Травами, соками, колдовством, заклинаниями?
Гиппократ покраснел, но ответил с достоинством:
— У всякой болезни есть естественная причина. Я нахожу эту причину и устраняю её.
106
Гиппократ (ок. 460—377) — основатель научной медицины. Он написал ряд сочинений по разным разделам и отраслям медицины. Основной принцип Гиппократа в лечении — следовать природе, и лишь если сама природа не даёт исцеления, прибегать к хирургии. Гиппократа интересовали также философия и общественные науки. Он автор трактата «О климате и об отношениях воды и суши». Гиппократ придавал большое значение влиянию на человеческий организм климатического фактора.
— Вот и славно, — сказал Перикл. — Полечил бы меня. Что-то болит в груди.
— Я это заметил, — ответил Гиппократ. — Ты постоянно прижимаешь к груди руку. И вот мой первый совет: прекрати ночные бдения и пусть твои друзья пируют без тебя. Софокл старше тебя, но сух и изящен. Сократ здоров, как молодой бык. А ты устал.
— Да, я устал, — согласился Перикл. — Никогда я не ощущал такой усталости, как сейчас. Пойдём со мной, — предложил он Гиппократу. — Я расскажу тебе о моих недугах.
— Я сам хотел предложить тебе мою помощь, — ответил Гиппократ.
XIX
Ксантиппа встретила мужа миролюбиво, хотя он и пропировал всю ночь. Это было странно, противоречило обыкновению. Ксантиппа это понимала и сама постаралась объяснить Сократу столь неожиданную перемену в своём поведении.
— Говорят, что на пиру у Софокла был Перикл и что ты провожал его до дома, — сказала она. — Вот и попросил бы у него какой-нибудь службы для себя, а то мы совсем обнищали.
— В следующий раз попрошу, — пообещал Сократ, но лишь с тем, чтобы прекратить этот тягостный для него разговор. — Попрошусь в стратеги, например, — решил он попугать Ксантиппу.
— Зачем же сразу в стратеги? — возразила Ксантиппа. — Да и никто не возьмёт тебя на такую большую должность. Какой из тебя стратег?
— Очень даже хороший стратег может получиться. Вот и самосский философ Мелисс был отличным стратегом, и Софокл был стратегом. Правда, Мелисс разбил Софокла.
— Хорошо, что не убил, — вздохнула Ксантиппа. — Стратегов часто убивают. Так что в стратеги не просись.
— Ладно, — согласился Сократ, — не буду.
— А вот попросись-ка ты на место Диния, который был сборщиком налогов на Агоре, — посоветовала Ксантиппа. — Такое доходное место, — произнесла она мечтательно, — всегда вдоволь продуктов...
— Да ведь Диния убили, — напомнил жене Сократ. — В стратеги ты мне запрещаешь идти, потому что стратегов на войне часто убивают, а на место Диния советуешь, хотя сборщиков налогов тоже убивают, и совсем не на войне...
Трудно сказать, чем кончился бы этот разговор, если бы у ворот не появился Ллкивиад с друзьями.