Чаша гладиатора(без ил.)
Шрифт:
— А тебе бабушка часто туда ходить пргиказывает? — спросил вдруг Пьер.
— Куда? — не поняла Ксана.
— Ну, в цергковъ. Нас в пргиюте все время водили.
— Моя бабушка сама сроду в церковь не ходит! — возмутилась Ксана, краснея.
Сеня попытался вразумить приезжего:
— У нее бабушка знаешь кто? Председатель исполкома. Почти всех главнее. А ты говоришь, в церковь. Чего она там не видала?
— А твоя бабушка богатая? — спросил Пьер у Ксаны.
— Как так — богатая? Что она, капиталистка,
— Ну у вас, например, есть авто?
— Ты про машину, что ли? — вмешался Сеня. — Ясно, есть! По работе! Раз она председатель исполкома! У нее «Победа»-козлик, на высоком шасси, спецсборки. Немного еще прошел. Тысяч двенадцать километров, не более. Хорошо ходит!
Пьер стал смотреть на Ксану с явным уважением.
Она поспешила сменить направление разговора:
— Вон там у нас музыкальная школа. Мы туда с Милкой второй год ходим.
— А вон там, на Красношахтерской, милиция, — со своей стороны сообщил Сеня. — Где часовой стоит, там тоже… понял?
Вдали, над крышами, в воздухе, стремительно наполнявшемся тенями ранних весенних сумерек, ярко разгоралась большая алая звезда.
— А что это там светится кргасиво? — поинтересовался Пьер. — Тоже кино?
— Какое там на руднике может быть кино! — Сеня снисходительно поглядел на него из-за спины Ксаны. — Ты думаешь, у нас кино только везде?.. Там у нас шахта самая лучшая. «Безводная-Новая» называется. Самого Никифора Колоброда шахта.
— Колобргода?.. Он есть кто?
Хозяин-директор?
— Ну не директор… И не хозяин, ясно! А самый знатный человек. Его даже в Москве все знают. Один раз даже в журнале «Огонек» его портрет напечатали. На все цвета фото было. На самой обложке спереди! И в газетах часто.
— О, большой пргедпргиниматель!
— Как это — предприниматель? — Теперь уже пришла очередь не понимать Сене.
— Ну, что ты… ргусского языка не знаешь? — удивился Пьер. — Это мне можно, а тебе уж непргостительно.
— Не понимаю я такого твоего русского языка.
— Я тебя, кажется, ясно спргашиваю: он есть кто? Кргупный пргомыптленник?
— Конечно, крупный: его бригада самая первая. И промышленник, верно. Он знаешь как работает? По добыче всех кругом уже на сто семьдесят пять процентов обогнал.
— Других конкургентов, тоже владельцев? — опять задал непонятный вопрос Пьер.
— Ксана, — взмолился Сеня, — скажи ему ты! А я что-то не пойму никак, про чего это он…
— Правда, Пьер, ты объясни, — сказала Ксана. И Сеня снова зашел покорно за ее спину.
— Ну, он очень богатый, навергно? — пояснил Пьер. — Богаче всех у вас.
— Что ты все «богатый, богатая»!.. — Сеня уже чуть не рассердился. — Что, мы в его сберкнижку подсматривали, что ли!.. Ну ясно, прилично имеет. И премиальные еще. У них
— Ты сказал, Колобргода? А эта девочка, как ее… Миля, где мы будем гости, она тоже Колобргода?.. Она есть его кто?
— Дочка она его родная.
— Ой! — Пьер даже приостановился, принявшись озабоченно разглядывать себя с ног до головы. — Это будет некргасиво так. Я не знал совсем. Я не экипи… надо переодеваться. Это будет не так комильфо… неудобно.
— Да брось ты — удобно, неудобно!.. — успокоил его Сеня. — Он знаешь какой, Никифор Васильевич! Он свой совсем. Сам увидишь. А хочешь, вон дойдем до того угла? Там, на Первомайской, щит почета стоит. И его портрет есть. Но до Пьера дошло только одно слово: «почета».
— Ого, — протянул он с уважением. — Почетный… дон-нер… Почетный кавалер он?
— Сам ты, я вижу, кавалер! — нарочито громко захохотал Сеня и, чуть ступив вперед, насмешливо заглянул Ксане в лицо. — У лас так про это редко когда говорят. Это кто танцует, тот у нас кавалер. А Никифор Васильевич Герой Соцтруда. Звездочку золотую имеет. И орденов еще целых четыре. А медалей еще сколько!..
— Генерал?
— При чем тут генерал? Хватят с тебя, что он самый знатный шахтер
— Пргосто только шахтер?
— Дурные у вас там, что ли, все за кордоном, за границей?.. — Ксана укоризненно обернулась на Сеню. — А чего он говорит: «просто только». Вот полазил по штрекам и лавам да порубал бы, тогда л говорил бы: «просто только». Ты пойми: он знаменитый бригадир…
— А-а, — успокоенно согласился Пьер. — Бргигадирг!.. Это-тоже гран… большой офицерг.
Сеня махнул рукой. Так, видно, ничего и не попял этот закордонный…
— А вот мы и пришли, — сказала Ксана. — Вон в том новом доме Мила живет. Они недавно переехали.
Сурик Арзумян уже поджидал их. И в чистеньком подъезде большого светлого дома, построенного из плитняка, гулко, на всю лестницу, трижды просалютовала вдогонку гостям дверь с тугой новенькой пружиной.
Глава XI
Огорчение номер три
Ко дню рождения Миле Колоброда отец и мать подарили ручные часы. Это были первые в жизни собственные часы у Милы. Течение времени, ранее незаметное, теперь вдруг чрезвычайно осмыслилось для нее. Она почувствовала себя хозяйкой времени, имеющей возможность когда угодно отмечать его ход. И приятно было ощутить себя включенной в это общее движение и знать, что вот тут на руке, наперегонки со стуком пульса, тикает маленький механизм, и стрелки на узком циферблате показывают тот же час, который объявляют по радио, о котором возвещают и гудок на шахте, и часы на углу у Первомайской.